Именно об этом я и хотел тебе сообщить; ведь, что бы ты ни говорил, я не забываю о своих обещаниях. На этот раз речь пойдет о серьезной эскападе, которая продлится целый день. Поскольку Маларш не может сам с этим справиться, он не только предупредил папашу Эрста, но и поручил ему все организовать. Можешь себе представить, чем мне приходится заниматься. Причем я вовсе не уверен, что эта откровенность с его стороны так уж должна меня радовать. Если что-то случится, то мне от этого доверия будет еще хуже. Увы, но дела обстоят именно так. В общем, мне поручена деликатная миссия организовать президенту настоящие «каникулы» на один день, который он проведет на берегу моря, в тихом месте, где они смогут спокойно ворковать, Маларш и его молодица… а мы, «гориллы», должны будем находиться настолько далеко от них, чтобы они нас не могли ни видеть, ни слышать, ни чувствовать у себя за спиной. Видишь, что получается!.. Кажется, она нас возненавидела.
— Спасибо, что ты сообщил мне, — сказал уже спокойно Марсиаль, украдкой бросая взгляд на дверь, ведущую в смежный номер. — И когда же состоится эта прогулка? И где?
— Когда? Это я могу сказать тебе прямо сейчас. В следующую среду. Это единственный свободный день в его программе. Предполагается, что в этот день Маларш будет отдыхать в отдаленном поместье, но на самом деле он прибудет туда только вечером…
— Прекрасно, — с облегчением вздохнул Марсиаль Гор. — Значит, у меня будет пять дней на подготовку.
— …Где? Я еще не знаю и хочу в связи с этим попросить тебя об одной услуге.
— Что я могу сделать? — спросил фотограф, начиная понимать, куда клонит его друг, и весь напрягся в ожидании для себя новых, богатых возможностей.
— Дело вот в чем. Президент очень любезен, но у меня нет времени этим заниматься. Я не могу бегать по пляжам и одновременно не спускать с него глаз. С другой стороны я не хочу просить помощи у полицейских. Они еще чего доброго стали бы упрямиться, а тайное стало бы явным. И тут я подумал о тебе…
— Обо мне, — в каком-то экстазе пробормотал Марсиаль, — обо мне?
— Да. В конце концов, ты же заинтересован в этой прогулке. У тебя нет других дел, и я знаю, что могу рассчитывать на твое умение хранить тайну. Можешь ли ты не в службу, а в дружбу провести небольшую разведку на берегу моря и подыскать там уголок, который удовлетворил бы всех: молодых, желающих приятно провести время, меня, озабоченного вопросами их безопасности, и, в довершение ко всему, раз ты теперь в курсе всех дел, тебя, чтобы ты мог сделать снимок, о котором мечтаешь. Чем больше я об этом думаю, тем больше прихожу к выводу, что такая работа тебе по силам. А ты что скажешь?
— Я согласен, — сказал Марсиаль, пытаясь хоть немного скрыть охвативший его энтузиазм. — Соглашаюсь с радостью, поскольку ты даже не представляешь себе, насколько важно для фотографа иметь возможность самому выбрать место для съемки.
Вот так и получилось, что на следующий день Марсиаль Гор отправился на поиски пляжа, который должен был удовлетворить множеству требований. И, разумеется, он попросил Ольгу сопровождать его. Мнение Ольги в этой деликатной миссии было на вес золота.
Она не заставила себя упрашивать, и радость, светившаяся утром в ее глазах, отнюдь не была притворной. Она могла лишь благодарить провидение за неожиданное предложение Эрста. Марсиаль тоже был недалек от мысли, что идея охранника имеет небесное происхождение, и в таком состоянии радостного возбуждения они вдвоем отправились к морю.
Накануне Гор, не теряя времени, поспешил ввести подругу в курс последних событий. Когда, проводив Эрста, он вернулся в отель, она лежала в постели, но еще не спала.
— Представляешь, я сам буду выбирать место для съемки! Это, Ольга, будет сенсационная фотография. Только подумай… у меня все козыри. Сюжет: глава государства вместе со своей любимой отдыхают на пустынном пляже, а фон… Мне нужно найти чудесное местечко! — воскликнул Марсиаль в порыве романтического энтузиазма. — А фоном должна стать какая-нибудь бухточка. Это то, что нужно, я уже вижу ее: бухточка, врезающаяся в скалы, и на заднем плане — покрытые соснами склоны, все залито светом, свет повсюду, свет, озаряющий великолепие Средиземноморья и Прованса.
— Ты прав, — приглушенно сказала она голосом, как бы приправленным волнением, передавшимся ей от любовника. — Прекрасный фон, достойный самой сцены. Я тоже вижу ее, эту бухточку. Она существует. И мы найдем ее.
Весь во власти переполнявших его чувств, Гор сел на край кровати и, напрягая мускулы, оперся на сжатые кулаки, склонившись над телом своей любовницы. Марсиаля восхищало то, что она так хорошо поняла его, и он улавливал в расширенных зрачках ее глаз восторг, равный его восторгу. В эту минуту его сознание не отягчалось ни единой задней мыслью, и они надолго слились в некоем подобии экстаза.
Гор осторожно вел свою машину, специально переоборудованную под его поврежденную ногу, заставляя себя не слишком нажимать на газ. Он испытывал чувства, какие должна испытывать породистая ищейка, бегущая по следу благородной дичи. Они проехали марсельский пляж и пляжи окружавших город деревень, даже не посмотрев в их сторону. Песок на этих пляжах выглядел непривлекательно, и к тому же, хотя сезон едва начался, там было уже немало купальщиков.
— Слишком много народу и слишком банальный пейзаж. Вид с почтовой открытки, — отрезал фотограф. — Это совсем не те места, которые могли бы понравиться Маларшу, ищущему уюта и живописности.
Ольга, без малейших колебаний, поддержала его.
— К тому же я не вижу здесь никакого укрытия, откуда можно было бы спокойно фотографировать, — с оттенком беспокойства добавила она.
Марсиаль с нежностью посмотрел на нее и, продолжая вести машину, не смог удержаться, чтобы не коснуться ее щеки беглым поцелуем.
— У нас с тобой полное согласие, дорогая. Конечно же, это типичное не то.
Но вскоре пейзаж изменился, и когда они выехали на новую дорогу, перед ними открылись чудесные виды побережья. Эта дорога, ведущая к небольшим бухтам, была построена всего несколько месяцев назад, когда после бесчисленных пререканий удалось устранить препоны, чинимые владельцами деревенских домиков, опасавшихся, как бы она не нарушила их покой, открыв моторизованным туристам путь, которым раньше пользовались лишь самые предприимчивые экскурсанты. Идущая вдоль побережья дорога изобиловала многочисленными поворотами, прокладывая себе путь по крутым белым скалистым откосам, поросшим соснами и кое-где разделенным бухточками.
Они несколько раз останавливались и осматривали такого рода гавани, но не смогли найти ничего, что в полной мере отвечало бы их жажде совершенства. Наконец, они сделали остановку над одной довольно большой бухтой. Красота этого места потрясла их, и, обменявшись долгим взглядом, они свернули на боковую дорогу, ведущую туда, а потом вышли из машины и отправились пешком, чтобы внимательно осмотреть бухту, неоспоримые преимущества которой бросались в глаза. В глубине залива виднелось несколько рыбацких домиков, возвышавшихся над неким подобием порта, где стояли на якоре два или три рыбацких баркаса и лодка для прогулки. Небрежно пробитая в граните дорожка уводила в сторону от деревушки, ни одного обитателя которой не попалось им на глаза, и шла к бухточке, где прозрачная вода, накатывавшаяся на полукруг белого песка, не могла не соблазнить любителей купания. Они сели на камень и начали тщательный осмотр местности.
— Пожалуй, здесь не так уж плохо, — сказала, наконец, Ольга, бросив на своего спутника вопросительный взгляд.
— Здесь не так уж плохо, — тихо повторил он.
Трудно было бы остаться равнодушным к восхитительной красоте пейзажа. И все же Марсиалю послышалась какая-то сдержанность в словах Ольги, мнение которой он высоко ценил. Сам он еще не принял решения.
Он надолго умолк, охваченный каким-то неприятным, непонятно откуда возникшим беспокойством. Он видел, что все вокруг изобилует деталями, которые помогут создать шедевр, и чувствовал нутром, что глаза не обманывают его. Он горел желанием приняться за работу, но его терзал страх оказаться жертвой иллюзии, страх перед окончательным выбором, который уже не позволит ему свернуть с наезженной колеи,
