в них проглядывало удовлетворение, которое совершенно не вписывалось в мое представление обо всем произошедшем.
Но все, что я могла сделать сейчас, – отметить, что я вновь чего-то не понимаю, и избавиться от этой мысли до лучших времен. Надеясь, что они для меня настанут.
– Что тебе от меня надо?
– Мне? – Его бровь изумленно взлетела вверх. – Ничего.
После такого заявления я, как ни старалась, скрыть своего ошеломления не смогла. Но, как оказалось, я поторопилась.
Изысканно склонив голову, отчего черные кудри упали на его лицо, он представился:
– Мое имя, прекрасная леди, Карлис. Я старший сын главы дома анималов-змей. И я рад видеть тебя в своем замке. Прошу. – Он протянул руку, предлагая мне на нее опереться, но, когда я сделала вид, что не заметила его любезности, ответил все той же доброжелательной улыбкой.
Быстрый жест, который я заметила, но не успела рассмотреть, – и кажущаяся монолитной стена раздвигается в стороны, открывая проход.
Карлис выходит в каменный коридор первым и останавливается, дожидаясь меня.
– Ты зря отказалась от помощи. Подъем будет долгим.
В его взгляде только кажущееся искренним беспокойство. Но внутреннее чутье убеждает меня, что я очень сильно пожалею, если поверю в него.
Я решительно качаю головой, хотя и понимаю, что те крохи сил, которые в себе обнаружила, могут закончиться значительно быстрее, чем мы доберемся до того места, куда он меня намерен отвести.
И вновь он не настаивает на своем предложении. Лишь касается затянутой в черную перчатку ладонью щербатого камня, открывая проход, в котором за небольшой площадкой начинается извилистый туннель с ведущей наверх лестницей.
– Я люблю эти горы. Здесь теряется собственное величие и душа обретает покой, который невозможно ощутить внизу.
– И так как желающих добровольно разделить с тобой это чувство не нашлось, ты решил воспользоваться силой.
Ступеньки не были крутыми, и даже казалось, что они сами устремляются под ноги. Но их было много, и уже после третьего или четвертого десятка я ощутила, с каким усилием проникает воздух в мои легкие, как на плечи наваливается тяжесть, а в жилке на виске, все ускоряя темп, бьется кровь.
– Этот мир нетороплив, и в нем каждый становится тем, кем является. Горы не обмануть, в них не скрыться за чужой спиной. И ими невозможно насытиться.
Он словно не услышал моих слов, но мои чувства были обострены как никогда, и я видела и легкое напряжение, на миг сделавшее его легкую походку более грубой, и как дрогнул уголок его губы, когда он сдержал себя, чтобы не посмотреть на меня.
– Это звучит как оправдание, – не удержалась я вновь.
Для меня его слова были как заклинание: не мне он рассказывал о красоте места, которым дорожил, – себя убеждал в том, что иного выхода у него нет. А значит…
Эту мысль я отбросила на самый краешек сознания. Мне слишком мало было известно о нем и его планах, но одно я знала точно – я буду бороться до конца.
– Я тебя предупреждал.
Ноги предательски подкосились, когда счет ступенькам перевалил за сотню. Я машинально выбросила руку вперед в попытке смягчить свое падение, но опоздала, неожиданно оказавшись прижатой к его упругому телу.
– Ты упрямая. Это дает мне надежду.
Он наклонился, словно пытаясь рассмотреть меня как можно ближе, его вертикальные зрачки с каждым мгновением становились все уже, стягивая все, что существовало вокруг, в одну тонкую линию, завораживая едва заметной пульсацией, которая не лишала воли, но манила к себе, обещая новые открытия. И как бы я ни старалась отвести взгляд, вырваться из черного омута, в который погружалась все глубже и глубже, сделать этого не смогла.
Лишь подумала, опускаясь на дно небытия, что вопреки всему, что уже произошло, я так и не чувствую исходящей от него опасности.
Мое следующее возвращение было более приятным. Сначала появилось ощущение яркого света, который обволакивал, но не слепил. Затем – тепла. И хотя оно убаюкивало, воспоминание о терзавшем ранее холоде заставило меня прислушаться к тому, что происходило вокруг.
– Я жду тебя на террасе. – Голос Карлиса был все таким же спокойным и мягким. – Ты можешь не торопиться. Купальня за дверью, одежду для тебя приготовили.
Наше общение с ним оставляло странное ощущение, словно мы с ним существовали в разных мирах.
В моем он значился злодеем, никак не желающим сливаться с созданным, исходя из этих предположений, образом.
Я же в его… об этом можно было лишь догадываться, но меня не оставляло впечатление, что и змей говорил не с той, кем я была.
Всех этих несуразностей за то время, что я провела здесь, оказалось так много, что, вместо того чтобы хоть как-то облегчить мне понимание того, что происходит, они его только усложнили. Чтобы окончательно не запутаться, мне ничего не оставалось, как постараться о них забыть. Надеясь, что либо появится нечто способное придать всему непонятному стройность законченной картины, либо… мне не будет нужды этим заниматься.
О том, что все именно так и произойдет, говорил мой опыт работы у мамы в агентстве. Пусть уже и основательно подзабытый.
Пока же это не случилось, я решила воспользоваться и гостеприимством своего пленителя и его щедростью.
Отворив дверь, на которую он указал взглядом, я попала в небольшое помещение, так же как и то, в котором я находилась до этого, вырубленное в камне. Возможно, первым их создателем и была природа, но о том, что продолжателем ее задумок стал кто-то другой, можно было судить по почти идеальной ровности стен, напоминающих мозаичное панно с замысловатым рисунком.
Унылая серость перемежалась с причудливыми волнами, в которых преобладали оттенки изумрудного и розового, а кое-где встречались и яркие красные линии. А поверх, как тончайшее кружево изморози, поблескивали соляные искорки.
Ванну заменяло круглое углубление в каменном полу, заполненное текущей из расщелины парящей водой. Судя по тому, что ее уровень не повышался, где-то внизу находился слив, невидимый мне.
На добротной широкой лавке, справа от входа, стояло множество кувшинчиков разных размеров и расцветок и лежали вышитые льняные полотенца.
Дольше испытывать собственное терпение, разглядывая все вокруг, я не могла. Тело, словно осознав, что ему еще предстоит жить, жаждало очиститься от грязи и пота, которым успело пропитаться. И я не видела причин ему в этом отказать.
Но всему хорошему, как, впрочем, и плохому, приходит конец. Как бы я ни пыталась отсрочить тот миг, когда мне вновь придется встретиться с Карлисом, избежать этого мне не было дано. А раз так…
Переодевшись в приготовленный для меня мужской костюм, я резко распахнула дверь, в которую он вышел, оставив меня одну, и застыла от изумления, даже не сразу обратив внимание на него, стоявшего неподалеку.
Небольшой грот, находящийся, похоже, не так уж далеко от горной вершины, заканчивался нависающим над пропастью выступом, который был огорожен перилами из сияющего белизной мрамора. Столик на резных ножках, словно высеченный из глыбы прозрачного льда, сервированный на двоих. Столь же искусно выполненные кресла, укрытые шкурами с длинной белоснежной шерстью.
Но по всему этому великолепию взгляд лишь скользнул, остановившись на том, что находилось с той стороны ущелья.
Везде, куда ни кинь взор, были горы. Самые высокие вершины, покрытые вековым ледяным убранством, сияли в лучах солнца. Другие, пониже, служили им благородным обрамлением, оттеняя их блеск
