по себе неприглядно, а когда совершается из-за трусости…
Я знала, что для эльфов жизнь представителей других рас не значила ничего. Я понимала, что после смерти сестры Этьен должен был испытывать к моему мужу пусть и не ненависть, так что-то близкое. Но…
Я хотела навесить на него клеймо предателя – и не смогла. Не принимая его поступка, не находя объяснений, которые могли бы примирить меня с ним, но так и не обвиняя.
– Мы должны вытащить его.
Улыбка Арадара была кривой.
– Он предполагал, что ты захочешь это сделать, и взял с меня клятву, что я тебе не позволю.
– Мне? – Я язвительно приподняла бровь. Похоже, за три года он забыл, какой я была до встречи с ним. Те развлечения, которые мы с ним устраивали на радость нашим гостям, не в счет. Это было всего лишь игрой.
– Тиана! – Муж вскочил с бревна, на котором сидел, и жестко посмотрел на меня. – Нам необходим артефакт. Все остальное только после того, как мы разберемся с угрозой.
Посчитав, что настаивать на решении в открытую не самый лучший способ добиться своего, я сделала вид, что даже не заметила напряжения в его голосе. Тем более что я знала, как увести разговор в иное русло.
– Этьен сказал, кто к нему приходил?
Не думаю, что Арадар поверил в мою покорность, но снова сел и ответил уже спокойнее:
– Демоны, люди и все были закутаны в такие же плащи, как и у змей. Но его управляющий слышал, как один из них произнес, что их госпожа будет недовольна.
– Карлис тоже говорил о женщине. Тебе не кажется, что мы допустили ошибку, предположив, что наш враг – повелитель степняков.
– Я уже отправил Дамиру весточку. Надеюсь, он разберется с этим до того, как станет слишком поздно.
Теперь моя бровь взлетела вверх удивленно. В голосе мужа слышалась обреченность, а такого не было даже тогда, когда над ним глумилось проклятие, отнимая у него жизнь.
С этим пора было что-то делать.
– Где Ньялль и Алекс?
Арадар отвел взгляд и усмехнулся:
– Предпочли переждать твой гнев где-нибудь подальше.
Я с трудом, но удержалась от улыбки. Оборотень, ставший для нашего семейства чем-то типа духа- покровителя, уже давно понял, что я довожу дело до разрушений только тогда, когда ничего иного не остается.
Кстати, моя ярость, насколько бы реальной она ни была, его никогда не пугала, а то, что я являлась его хозяйкой, не останавливало его, когда нужно было усмирить мои проснувшиеся инстинкты.
Что же касалось дракона… Однажды он сказал, что, глядя на нас с Арадаром, поверил, что любовь способна сделать невозможное. А мне на ушко ехидно добавил: «Самое главное – знать способ». Так что его исчезновение служило скорее подсказкой. Мне.
– Ясно, – многозначительно протянула я, натолкнувшись на недоумение в глазах мужа, и решительно поднялась. – Тогда не буду их разочаровывать.
Мое движение он заметил, успев не только подняться, но и перехватить меня максимально осторожно. Вот только истолковал его неправильно, ничем иным нельзя было объяснить его растерянность, когда мои губы коснулись его.
Но это длилось не дольше одного мгновения.
Он ответил жадно, ненасытно, впиваясь пальцами в мою спину, пытаясь обнять еще крепче. Да и я не отстала от него, забывая про когти, пробирающиеся сквозь ткань до его тела, про клычки, которые я вонзала в его кожу, ощущая себя необузданным зверем, воплощением страсти.
Это казалось безумием, но как же сладостно быть безумным, когда смерть прошла мимо, когда ты вновь обретаешь то, что уже потерял. И я не сдерживала себя, отдаваясь и беря, даря и получая, перестав быть собой и возвращая себе утерянную цельность.
Я вернулась к действительности первой. Арадар лежал рядом, укрытый, как и я, подбитым мехом плащом. Его лицо казалось умиротворенным, но аура выдавала готовность при малейшей опасности скинуть дрему и броситься в бой.
И только теперь, избавившись от сковывавшего меня напряжения, я заметила то, что до этого проходило мимо моего внимания. Небольшая лощина, в которой мы находились, была плотно оплетена защитными заклинаниями, сдвинутыми от места стоянки настолько, чтобы не доставлять мне неудобства.
Их присутствие вполне вписывалось в ощущение безопасности, которое я испытывала, но наводило на определенные мысли. О том, что я была неправа в своих предположениях.
– Где Ньялль и Алекс? – повторила я свой вопрос, догадываясь, что услышу иной ответ.
Муж не стал настаивать на том, что крепко спит, и открыл глаза, посмотрев на меня с той твердостью, которая когда-то покорила мою кошку.
– Вытаскивают эльфа.
В отличие от своего друга Ренарда, магом я был посредственным. И если бы не брат, снабжавший меня разного рода амулетами, та игра, которую я вел со своим якобы отцом, оказалась раскрытой значительно раньше. Но сейчас даже я мог оценить, с каким изяществом и непринужденностью Алоиза использует данные ей способности.
Местом прорыва стала извилистая трещина в одной из стен огромной пещеры. Каменные наплывы, пористое крошево, оставшееся после валунов, прошедших несокрушимый огонь. Все вокруг слишком острое, слишком агрессивное, пропитанное ужасом и смертью. Линия излома пылала алым, и я видел, как вниз сползает кровавыми каплями плавившийся камень.
Мы с Кэрном, который как-то неожиданно оказался рядом, стояли на четвертом ярусе. Достаточно высоко, чтобы видеть всю картину сверху, но довольно близко, чтобы не упустить ни малейшей детали происходящего.
Девушка, казавшаяся отсюда слишком хрупкой для того дела, которым занималась, разведя руки и запрокинув назад голову, речитативом произносила заклинание. Ее низкий голос заполнял собой все вокруг, вызывая мурашки на теле и с трудом контролируемый страх. Мне никогда не доводилось сталкиваться с темными искусствами, и теперь я понимал, что не жалею об этом.
– Я могу помочь, – обратился ко мне Кэрн.
Я повернулся к командиру крепости, напряженно вглядывавшемуся в то, что творилось внизу.
– Харт?
– Давай. – Тот даже не обернулся. Его ладонь огладила рукоять меча, выдавая нетерпение. И мне кажется, я знал его причину.
Мой телохранитель исчез так же незаметно, как и появился. Впрочем, ненадолго. Несколько ударов сердца – и он останавливается за спиной Алоизы, а еще мгновение спустя опускается на колени. Его руки медленно поднимаются вверх, пока не замирают параллельно рукам девушки.
Голос мага нарастает, воздух мелко вибрирует, затрудняя дыхание, жар нависает над застывшими на ярусах воинами.
Алоиза издает гортанный звук, который молотом ударяет по стенам, и… трещина резко расходится, впуская несколько десятков тварей, и смыкается за ними, заплывая уродливым шрамом.
Я еще вижу, как вскочивший Кэрн откидывает девушку назад, Тайжиру, а сам, выхватив из ножен два коротких меча, кидается на существо, видеть которое мне в жизни еще не приходилось.
Воины первых двух ярусов действуют слаженно, сменяя друг друга, тут же смыкая ряд, если какой-либо из тварей удается пробить брешь. И тогда в дело вступают те, кто стоит в третьей линии. И все заканчивается значительно быстрее, чем схватка докатывается до нас.
Когда мы с Хартом поднялись на поверхность, царящий в крепости порядок ударил по натянутым нервам значительно сильнее, чем сам прорыв. Слишком резок контраст между внешним спокойствием и яростью, с
