Это волчьи глаза или звезды — в стволах на краю перелеска?
Полночь, поздняя осень, мороз. Голый дуб надо мной весь трепещет от звездного блеска, Под ногою сухое хрустит серебро. Затвердели, как камень, тропинки, за лето набитые. Ты одна, ты одна, страшной сказки осенней Коза! Расцветают, горят на железном морозе несытые Волчьи, божьи глаза. 29. Х.15 Васильевское Твой гроб, дубовая колода, Стоял открытый, и к нему Все шли и шли толпы народа В душистом голубом дыму. А на доске, тяжелой, черной, Был смуглый золотой оклад, Блистал твой образ чудотворный В огнях малиновых лампад. И, осеняя мир десницей И в шуйцу взяв завет Христа, Как горько ты, о темнолицый, Иссохшие смыкал уста! 29. Х.15 Молчат гробницы, мумии и кости,— Лишь слову жизнь дана: Из древней тьмы, на мировом погосте, Звучат лишь Письмена. И нет у нас иного достоянья! Умейте же беречь Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья, Наш дар бессмертный — речь. Москва, 1915 Сивером на холоде Обжигает желуди, Листья и кору. Свищет роща ржавая, Жесткая, корявая, В поле на юру. Ходят тучи с ношею, Мерзлою порошею Стало чаще дуть, Серебрятся озими — Скоро под полозьями Задымится путь, Заиграет вьюгою, И листву муругую Понесет смелей По простору вольному, Гулу колокольному Стонущих полей!
