Я снял узду, седло — и вольноОна метнулась от меня,А я склонился богомольноПред солнцем гаснущего дня.Она взмахнула легкой гривойИ, ноздри к ветру обратив,С тоскою нежной и счастливойКому-то страстный шлет призыв.Едины божий созданья,Благословен создавший ихИ совместивший все желаньяИ все томления — в моих.
Ходили в мире лже-Мессии, —Я не прельстился, угадал,Что блуд и срам их литургииИ речь — бряцающий кимвал.Своекорыстные пророки,Лжецы и скудные умы!Звезда, что будет на востоке,Еще среди глубокой тьмы.Но на исходе сроки ваши:Вновь проклят старый мир — и вновьПьет Сатана из полной чашиИдоложертвенную кровь!
Гадать? Ну что же, я послушна,Давай очки, подвинь огонь… —Ах, как нежна и простодушнаТвоя открытая ладонь!Но ты потупилась, смущаясь?В лице румянца ни следа,В ресницах слезы? — Не беда:Бледнеют розы, раскрываясь.
Меж островов АрхипелагаЕсть славный остров. Он пустой,В нем есть подобье саркофага.Сиял рассвет, туман с водойМешался в бездны голубые,Когда увидел я впервыеВ тумане, в ладане густом,Его алевшую громаду,—В гробу почившую Элладу,—На небе ясно-золотом.Из-за нее, в горячем блеске,Уже сиял лучистый бог,И нищий эллин в грязной фескеСпал на корме у наших ног.
