— Даже не думай! — сказал Альбан, целуя ее волосы.
— Я не хочу критиковать твою семью или ставить тебя в неловкое положение, но ваша Софи — ломака, вот она кто!
Когда Валентина использовала слово «вот», это означало, что инцидент исчерпан, и она не хочет к нему возвращаться. Альбан прижал ее к себе и почувствовал, что она смеется.
— Наверное, ты думаешь, что я невыносима!
— Я думаю, что ты замечательная.
На этот раз он поцеловал Валентину в губы, поцеловал со всей бесконечной нежностью, которую к ней испытывал.
В кухне, застыв, стояла Софи. Она услышала конец разговора Альбана и Валентины. Слово «ломака» оскорбило ее до глубины души. Эта тварь издевается над ней, а Альбан слушает и молчит!
Дверь из кухни в кладовую так и осталась открытой, поэтому Софи откашлялась, чтобы заявить о своем присутствии, потом ожесточенно загремела посудой.
— Наша соня выспалась? — шутливо поинтересовался Альбан, входя в кухню.
Он вел Валентину за руку и улыбался невинно, как дитя. Пока Софи подыскивала колкую реплику, открылась дверь и в кухню, крича, ворвались дети.
— Вы с ума сошли?! — взорвалась их мамаша. — Сейчас же успокойтесь и перестаньте вопить. Предупреждаю вас, отец только что приехал!
Вместо того чтобы умолкнуть, дети с радостными криками, толкаясь, вылетели в коридор. Уже на пороге Луи притормозил и повернул назад.
— Вот, держи, — сказал он, подходя к Альбану. — Мы нашли это.
У него в руке был бумажник из зернистой кожи, старый и потрепанный. Альбан взял бумажник, повертел в руке и увидел инициалы — «Ф. Э.».
— Где ты его взял? — с интересом спросил он у Луи.
— Я его не брал! — стал оправдываться мальчик.
— Ладно. Спрошу по-другому: откуда он у тебя?
— Мы играли в прятки. Я помогал Анне залезть в шкаф в большой комнате, знаешь, в той, что в конце коридора, там еще шторы с птицами, а окна выходят…
—Я понял.
— Ну, Анна дрыгала в шкафу ногами, чтобы забраться поглубже, и задела эту штуку. Она там застряла между рейками.
— Спасибо, Луи, — сказал Альбан, ероша волосы мальчика. — Полагаю, ты проверил, что в бумажнике?
Ребенок смутился и, краснея, кивнул.
— Только скверные дети бывают такими любопытными, — напомнила ему Софи.
— Там были лишь обрывки старой бумаги, — не глядя на мать, пояснил Луи. — Ни монет, ни бумажных денег, ничего!
— Да, тебе не повезло, — улыбнулся Альбан. — Ведь тому, кто нашел клад, полагается компенсация. Ладно, беги!
Луи не заставил себя просить дважды, а Софи потянулась к бумажнику.
— В те времена кожаные изделия были отменного качества!
Она протянула руку, чтобы взять его и как следует рассмотреть, но Альбан спрятал бумажник в карман джинсов.
— Это бумажник моего отца. Я прекрасно его помню, потому что Феликс торжественно клал его на стол перед собой, а потом выдавал нам деньги на карманные расходы. Это ценная вещь, я рад, что дети его нашли.
Альбан ни разу не заходил в родительскую спальню, и, естественно, ему даже в голову не приходило открыть шкаф.
— Я считаю, что им нельзя позволять рыться, где вздумается. Просто дьяволята, а не дети!
— На то они и дети!
Альбан ласково улыбнулся Софи, но этого явно было недостаточно, чтобы ее задобрить.
— Ты такой терпеливый, такой великодушный! Браво! Однако ответственность за их воспитание лежит на мне, а я, хоть и ломака, но стараюсь все и всегда делать правильно!
Она с насмешливой улыбкой повернулась к Валентине, с нетерпением ожидая реакции.
— Ну, это ведь шутка. — Альбан решил отвлечь внимание на себя.
С ловкостью прирожденного оратора Софи сменила тон.
— Может, и так, — промурлыкала она, — но мне было очень больно это слышать.
С обиженной миной она крутнулась и вышла из кухни, даже не хлопнув за собой дверью.
— Вот незадача! — вздохнул Альбан.
Отныне о надежде на улучшение отношений между Валентиной и Софи можно было забыть.
—Хочешь, я пойду попрошу прощения? — неохотно предложила Валентина.
Он с удивлением взглянул на нее и пожал плечами.
— Шутишь?
— Если Софи намеревается злиться все выходные, будет лучше, если она выпустит пар прямо сейчас.
— Ну подуется немного, и что? Все женщины обожают дуться!
Его замечание застало Валентину врасплох. Неужели он считает, что они с Софи похожи? Хотя может статься, это всего лишь шутка, цель которой — разрядить обстановку. Но в любом случае Валентине было неприятно, что Альбан отнес ее к расплывчатой категории «все женщины».
— Здравствуйте, прекрасная дама! — громко приветствовал ее Жиль, входя. — Я умираю с голоду. Скоро за стол?
Он расцеловал Валентину в обе щеки, воспользовавшись моментом, чтобы шепнуть:
— Так это вы назвали мою супругу ломакой? Наша вам благодарность…
Сбитая с толку, Валентина уставилась на Жиля, но не успела ответить, потому что в кухню вернулась Софи с детьми. Они принесли пирог и кексы, которые Жозефина приготовила к обеду и ужину.
—Жо никогда не устает, честное слово! Она все утро возилась с тестом! — объявила Софи.
Казалось, ее настроение улучшилось, она даже улыбалась всем без исключения.
— После полудня, — добавила она, — мы с детьми пойдем гулять к морю. Кто меня любит, тот идет со мной!
Жиль заявил, что с удовольствием составит им компанию, а Альбан вопросительно посмотрел на Валентину.
— Хорошая мысль, — с энтузиазмом откликнулась она.
Чтобы не усложнять ситуацию, лучше было пойти вместе со всеми. В любом случае прогуляться по пляжу рука об руку с Альбаном ей будет очень приятно. Валентина подошла к Софи и предложила помочь с приготовлением обеда.
Об отцовском бумажнике Альбан вспомнил вечером, когда снимал джинсы, совсем мокрые, потому что они с Жилем и детьми играли в догонялки у самой кромки пенного прибоя. Они резвились на пляже до захода солнца назло холодному ветру, от которого слезились глаза и хлюпали носы. Валентина и Софи поджидали их в тепле, укрывшись в блинной, где каждую угостили бокалом сидра.
Подобрав бумажник с кафельного пола ванной, Альбан осознал, что мог запросто уронить его в песок. Надо же было умудриться забыть о находке, которая лежит у него в кармане с самого утра! Старина Фрейд называл это ошибочным действием… Альбана интересовало все, что касалось отца, и, тем не менее, любая информация о нем приводила его в смущение, заставляла чувствовать себя неловко, хотя он сам не мог понять почему. Потерять в один день обоих родителей при столь драматических обстоятельствах — для подростка тяжелая психологическая травма. Альбан похоронил ее в глубинах сознания и ни за что не хотел вспоминать о ней.
Как и говорил Луи, в отделении для хранения купюр не было ничего, кроме двух пожелтевших
