сделал ночью во время одного из дальних перелетов: «Худшие сюрпризы преподносят нам близкие. Люди, которых мы, как нам кажется, знаем как облупленных, оказываются чужаками, способными на все, в том числе на самое страшное». Стюард тогда был в депрессивном состоянии — жена недавно ушла от него к другому, но в его словах была немалая доля истины. Что мы знаем о наших близких помимо того, что они хотят нам открыть?
Альбан погасил ночник и удивился, какой глубокой вдруг показалась ему темнота. Небо, должно быть, сплошь затянуло тучами, не пропускающими лунного света, даже самого тоненького лучика. Лежа в чернильной тьме с открытыми глазами, Альбан представлял себе дом со всеми его комнатами. Под длинным скатом крыши приютились самый верхний, четвертый, этаж и чердак. Не так давно Альбан поднимался туда, чтобы проверить состояние остова, и вспомнил о матери и ее трагической смерти, но это воспоминание было мимолетным. «Забудьте об этом, мальчики», — повторяла Жо на тысячи ладов. Братья так и сделали, потому что это было самым легким решением. Антуан и Жо оплакивали смерть их родителей, сами они — нет.
Альбан закрыл глаза и попытался думать о чем-нибудь другом. Например, о кабине пилотов в «Боинге» или в «Аэробусе».. Интересно, какая она в легендарном А380[8], недавно вышедшем с заводов Тулузы? И что чувствует пилот, садясь за штурвал такого самолета?
«Господи, только не об этом!»
Что успокоит его разум, поможет заснуть? Альбан тихонько придвинулся к Валентине, обнял, не потревожив ее сон. Неужели он стал настолько уязвимым, что для того, чтобы успокоиться, ему нужно ощущать живое тепло лежащей рядом женщины? Куда подевались его любовь к независимости, упорное нежелание связывать себя сентиментальными чувствами, умение получать удовольствие от того, что спишь один, растянувшись поперек кровати? Перестав быть командиром экипажа, он превратился в робкого влюбленного?
«Нет, все не так. Я любил Валентину и до аварии. Любил по-настоящему. Думаю, с самого первого дня я знал, что полюблю ее».
— Безотчетным движением он прижал ее к себе еще сильней, и Валентина что-то пробормотала, не просыпаясь. Альбан ослабил объятия и сделал глубокий вдох. Будущее представлялось ему в виде вопросительного знака, а с сегодняшнего дня — и прошлое тоже. Если время безмятежности и покоя и придет, то не скоро. Хотя именно здесь, в недрах «Парохода», он надеялся найти убежище.
4
— Ну, пожалуйста, Жо, не будь злюкой! — настойчиво просил Давид.
— Не хочу!
—Даже ради меня?
— Ради тебя, говоришь… — вздохнула она.
Жо ласково взглянула на Давида и открыла-таки ящичек стола. В ее руках появилась колода карт — стертых, выцветших, с загнутыми уголками.
—Хочешь, я подарю тебе новую? — широко улыбаясь, предложил он. — И не одну, а десять, если это тебя порадует!
— Шутишь? Это мои любимые карты, они говорят со мной.
Перетасовав колоду, она раскинула ее перед Давидом веером, рубашками кверху.
— Выбери семь.
Он повиновался и одну за другой протянул Жозефине семь карт.
— Накрой эту и эту.
Склонив голову, Жо внимательно рассматривала комбинацию карт на столе.
— Еще одну сюда… Что ж, мой милый, карты не обещают тебе перемен. Ты ведь ищешь любовь, я права? Ждешь встречи? Мне очень жаль, но время еще не пришло.
— Какая несправедливость! Почему Альбану повстречалась замечательная девушка, а мне не везет?
Смеясь, он погрозил ей пальцем.
— Я догадываюсь о твоих проделках, Жо! Ты тратишь все свои флюиды на Альбана и ничего не оставляешь мне.
— Думаешь, все так просто, а, Давид? — хитро прищурив глаза, спросила пожилая дама. — В далеком прошлом, скажи ты такое вслух, меня бы арестовали за колдовство и сожгли на городской площади!
— Разложи еще раз. Еще только один раз!
— Нет. Карты сказали, что думают, и не станут говорить снова. Твой вопрос мы зададим им через месяц. В любом случае на твоем небе нет туч, считай, что тебе повезло. Погоди-ка… Это уже интересно… Накрой вот эту десятку бубен! Ага! На днях должно решиться какое-то важное дело, верно?
— Назревает крупная сделка, но обстоятельства складываются не в мою пользу.
— Не беспокойся, все выйдет по-твоему.
— Гениально! Жо, я тебя обожаю.
Кто-то тихо постучал, и они оба подпрыгнули от неожиданности. Вошел Альбан. Он снял мокрый плащ и пристроился у стола.
— Ты гадаешь Давиду? — в голосе Альбана послышалась досада. — А когда я тебя прошу, ты всегда отказываешься!
— Родственникам не могу, — торжественно ответствовала Жозефина. — Я ничего не вижу, если дело касается вас.
— Скажи лучше, что ты не хочешь ничего видеть!
— Если такой ответ тебе больше по душе, пусть будет так.
Быстрым движением она собрала карты и, скрестив руки, улыбнулась Альбану.
— Не дуйся на меня. Предсказание будущего — это забава, игра.
—Хотя твои предсказания всегда сбываются, — вмешался в разговор Давид.
— Это совпадение.
— Ты слишком скромна, Жо. Гадай ты на картах за деньги, давно бы уже разбогатела!
—Хочешь пристроить меня на какую-нибудь ярмарку, а, Давид?
Они засмеялись, но Альбан даже не улыбнулся. Его лучший друг и бабушка всегда прекрасно ладили, и ему это нравилось, но сейчас он почему-то почувствовал себя третьим лишним.
— Если я что-то… — начал было он ворчливым тоном, но Жо его перебила:
— Лучше сядь и не говори глупостей. Ну как прошли выходные?
— Сама все увидишь за ужином. Софи и Валентина все никак не могут поладить.
— Чему удивляться? Тут и карты не нужны.
— Это пройдет?
— Гадать на кофейной гуще я не умею, — ответила Жо.
Увидев недовольную мину Альбана, она потрепала его по руке.
— Не волнуйся зря, Валентина — замечательная девушка.
— Я постоянно говорю тебе то же самое, — отозвался Давид. — А ты, надо признать, ее не заслуживаешь!
— Ну конечно заслуживает, — ласково проговорила Жо. — Этот парень заслуживает всего самого лучшего в мире.
— Ага, я так и знал, что он твой любимчик! Ты любишь его больше, чем меня, потому что он — твой внук! Кровь не водица, верно?
—Что ж, сейчас я и правда люблю его больше всех, потому что он чувствует себя несчастным.
Альбан растерянно и вопросительно посмотрел на бабушку.
— Все забывается, дорогой, вот увидишь! — прошептала Жозефина. — И самолеты тоже.
Давид тотчас же перестал шутить и стал внимательно рассматривать стол, не желая встречаться с
