Он понял, что мать была разочарована. Даже опасаясь гнева мужа, она предпочла бы увидеть его.
Виктор подошел, наклонился к ней и поцеловал в щеку.
– Отец не придет?
В этом тихом вопросе слышались и страх, и надежда, и он спросил себя, как она еще может на что-то надеяться.
– Нет, мама, он в Роке.
Он поискал глазами, на что бы ему сесть, и устроился на краю кровати. Они помолчали, наконец она повернулась к нему.
– Что он собирается делать?
– Ну, ты знаешь, пока... Он хочет получить свою одежду.
Виктор упрекнул себя за трусость, но он не мог сразу объявить матери, что ей предстоит развестись и покинуть дом. По крайней мере, он заставил себя выдержать ее взгляд и даже нарисовал на лице некое подобие ободряющей улыбки.
– Значит, это ты нашел тот старый блокнот...– обронила она.
Считала ли она его в какой-то степени ответственным за то, что произошло? Виктор хотел спросить ее, почему она не уничтожила этот блокнот еще тогда, тридцать лет назад, но вопрос так и не сорвался с его губ. Если он начнет расспрашивать ее, получится, что он ведет себя, как следователь.
– Ты, конечно, прочитал все до конца?
Он не ожидал этого вопроса, считая его риторическим. Он не только прочитал все до конца, но и перечитал много раз, вмешавшись таким образом в личную жизнь матери.
– Да, мама.
– Значит, ты знаешь, сколько я вынесла, когда твой отец уехал с этой потаскухой! – бросила она озлобленно.
Он ощарашено молчал, открыв в ее взгляде выражение, которого никогда не видел раньше. Убийство соперницы ничуть не успокоило ее. Несмотря на столько прошедших лет, она все еще испытывала ярость.
– Тебя шокировало это слово, Виктор? Когда она обольстила твоего отца, он был женатым мужчиной, он был отцом семейства!
– Это все в прошлом,– пробормотал он.
– Для тебя, конечно, это ничего не значит. Но я была так несчастна, как никому не желаю на свете. Мой муж был для меня всем! Всем... Он значил для меня больше, чем кто-либо другой, больше, чем ты и твой брат, прости, что говорю это тебе. Не знаю, представляешь ли ты себе хоть отдаленно, что такое настоящая страсть? В тот день, когда Марсьяль попросил моей руки, я стала совершенно другой. И я посвятила ему жизнь. Ты это понимаешь?
– Мама...
– Мама, мама, я только это и слышала! А мне хотелось слышать «дорогая», «любовь моя», но твой отец называл меня только по имени и таким холодным голосом...
Виктор остро почувствовал ее горечь. С тех пор как она начала говорить, он узнал другую женщину, не имевшую ничего общего с их матерью. Это так его растревожило, что он не находил себе места.
Ему хотелось бы, чтобы мать замолчала, но она безжалостно продолжала:
– Когда он наведывался в Рок, чтобы подписать чеки, а заодно и ваши дневники, он так торопился назад! Я видела, как он, обжигаясь, пьет кофе, чтобы поскорее отделаться! Он говорил с вами о своем побочном сыне, но ни ты, ни Макс, казалось, не испытывали ревности. А я же просто сходила с ума... Ты представляешь, он жил в совсем маленькой, невзрачной квартирке! Когда я приехала туда, я не поверила своим глазам. Он... Там! Его место было со мной, с вами!
Она не осуждала себя, ничего не объясняла. Ее уверенность не была поколеблена, очевидно, она ощущала себя абсолютно правой. Избавившись от Анеке, она сотворила правосудие.
– В конечном счете, благодаря мне мы обрели нормальную жизнь.
– Нормальную? – воскликнул Виктор непроизвольно.– Но, мама, ведь он был доведен до отчаяния!
Она пронзила его таким взглядом, что ему захотелось провалиться сквозь землю. На ее возбужденном лице не было и следа смирения. С ошеломляющим коварством она сделала Марсьяля своим пленником и даже не брала в расчет, что он может от этого страдать.
– Он получил, что хотел. Он вернул себе нотариальную контору, которую упустил, посвятив ей столько сил. В Каоре он был никто, здесь же он опять стал важной персоной. Я занималась им, я воспитывала Нильса вместо него, и я же закрывала глаза на все его проделки! Он такой, ничего уж тут не поделаешь, обыкновенный бабник...
Ее голос дрогнул на последнем слове, и ей пришлось сглотнуть, чтобы продолжать:
– Но я знала, что теперь он никогда не уйдет! И поскольку он оставался здесь...
На этот раз, внезапно смешавшись, она умолкла надолго. Дошло ли до нее, наконец, что Марсьяль никогда больше не вернется к ней?
Она нервно встала и направилась к гардеробной.
– Я соберу чемодан. Ему нужна одежда на.... На сколько времени?
Похоже, у матери не осталось иллюзий на этот счет, Виктор понял это, заметив, как у нее дрожит подбородок.
