– Мерд! Ты понимаешь, надеюсь, насколько эта твоя незаконная память осложняет все дело. Сейчас! Именно сейчас, когда у нас творится такое!
Друз кивнул.
– Марк, я никогда, клянусь… Никогда не использовал свою память во вред.
– Ладно, речь не о тебе. Прадед у тебя и у Светония общий, надо полагать?
– Да… Только для нынешнего Светония это дед. Да не знаю я, откуда у нас эта треклятая память! – повторил Друз. – Мне приходилось все время ее скрывать, чтобы не отправиться на Петру или куда подальше. Моя мать тоже все время таилась.
– Неужели твой отец не догадался? – недоверчиво покачал головой Марк. – Следователь проворонил в собственном доме преступление.
– Отец редко бывал дома. А мама… волей или неволей, чтобы не выдать себя, привыкла молчать.
– Чего нельзя сказать о тебе.
– Я придумал себе что-то вроде карнавальной маски.
– Да здравствует Китеж!
Друз поморщился:
– У меня карнавал длился круглый год. Я все время что-то опрокидывал, ронял… Проливал вино на тунику… Никто не заподозрит в неуклюжем парне обладателя ноши.
– Ну не скажи, то ты роняешь себе на пузо бифштекс, а то дерешься так, что охранникам Василида с тобой не сладить. Ладно, проскочили… Главное, почему ты не сказал, что у Светония есть генетическая память? Мог бы намекнуть… Ведь это ключ… ключ, который был у тебя все время. А ты его прятал! Мы потеряли столько времени! – Мысль об этом так бездарно потерянном времени приводила Корвина в ярость.
– Откуда было мне знать, что “очистителей” возглавляет Светоний?! Козлом отпущения сделали Гая Флакка!
– Я сразу сказал, что Гай Флакк не при чем.
– А я не слышал, – огрызнулся центурион.
Ну да, Друза вывели из состава группы, и трибун Флакк посадил его разделывать голову “Триария”. Замечательно!
– Ты сам ни о чем не догадывался? – взъярился Корвин. Впрочем, злился он и на себя не меньше, чем на Друза: почему не настоял, чтобы Друза не отстраняли? Ведь он мог… мог…. Но стушевался, как мальчишка! Как раб…слабый раб… ненавижу слабость!
– Нет, конечно… – пробормотал центурион. – Да я и теперь не понимаю, зачем Светонию уничтожать людей с генетической памятью, если он сам…
Марк провел руками по лицу, приходя в себя. Зачем он кричит на Друза? Парень ни в чем не виноват. Напротив – помогает изо всех сил. Возьми себя в руки, Марк! Мы почти у цели!
– Твой родственник владеет памятью незаконно. Смешное выражение… нелепое… но это так… да, так… – Корвин скривил губы, изображая улыбку. – Светоний – один из немногих плебеев, кому достался дар патрициев. В стране слепых одноглазый – король… есть такая поговорка… Он решил уничтожить нобилей, чтобы самому встать во главе Лация. Кстати, Светоний не пытался связаться с тобой? Не предлагал вступить в секту?
– Нет, никогда, клянусь моей любовью к Лери! – запальчиво воскликнул Друз и вскочил. Он сжимал и разжимал кулаки. Вот-вот кинется в драку!
– Я верю! – Корвин поднял руку. – Я верю тебе… подожди… Но если он не планировал перетянуть тебя на свою сторону… значит… – Марк сделал паузу.
– Значит… – повторил Друз. Он и сам уже догадался, какой из сказанного следовал вывод. – Он собирался… убить… меня?
– А что же еще? Ты мог его выдать. Ненароком. Случайно. Одно слово, один намек. Он как по лезвию ножа шел. Вербовать опасно – ты слишком близок к патрициям. А догадаться должен был – рано или поздно. С моей помощью или без… Так что Светоний просто вынужден был тебя прикончить. Например, в момент возвращения на планету. Не только меня и Флакка, но и тебя. Возможно, тебя в первую очередь. Но кто мог такое подумать? И потом… Помнишь покушение, устроенное Сальваном? Мы еще тогда терялись в догадках: кто его послал, и почему? Меня убить, деда… Так вот – Сальван должен был отравить тебя. А меня – лишь заодно.
– Поразительные выводы! Они выводы греют мое сердце, – хмыкнул Друз. – Оказывается, я мешаю психованному родичу, который жаждет захватить планету.
– Тебя спасло то, что мы отправились сначала на Психею, а потом на Китеж.
– На Психее мне выкололи глаз и порезали лицо, на Китеже хотели отрубить голову, – напомнил Друз. – Я почему-то всем мешаю. Видимо, слишком крупная фигура.
– О, да! Несомненно… Флакк знает твою тайну?
Друз отрицательно покачал головой.
– А Лери?
– Нет. Она считает меня обычным гением. А вот ты… догадался. Доложишь сенату?
– Не сейчас. Я же сказал: представь, что будет, если это станет известно? Один из плебеев получил генетическую память без помощи патрициев. Сначала я должен выяснить, как это произошло. Возможно, твои способности так и останутся тайной…
– Тайна патрициев! – через силу рассмеялся Друз. – Ее будут знать твои потомки.
– Все будет зависеть от обстоятельств. Но сейчас об этом нельзя говорить.
“Вот она, справедливость!” – съязвил голос.
“Патриций не просто тупо выполняет свою работу; помня прошлое, он все время глядит в будущее и всегда думает о последствиях”.
Голос не возражал. Смирился.
Лери вбежала в малый триклиний, запыхавшись:
– Ребята, все идет неплохо! Флакк через полчаса со своими легионерами будет здесь. Мы полетим вместе с ними на север. Одевайтесь потеплее! Насчет Кирки: женщина с таким именем существует. Это двоюродная сестра Светония. Почти все время она живет в усадьбе брата. И… держитесь за что-нибудь, не падайте: там у них в усадьбе якобы организован приют для сирот. А Кирка в нем – воспитателем.
“Малыш Торкват может поправиться. Но как Кирке удалось его спасти? Противоядие, о котором не знает даже Сулла? Или простой обман?” – зашептал голос.
“Раньше надо было подсказывать. В больнице!” – огрызнулся Марк.
Была надежда, что Кирка на их стороне. Это давало шанс спасти детей. Пусть мизерный, но шанс…
– Отлично, – Марк поднялся. – Где мои охранники?
– Горации пьют вино на террасе.
– Пойду, обрадую их: сегодня им не придется спать.
На террасе было темно, горела лишь одна лампа у лестницы. Теплая осенняя ночь. И звезды… Сколько лет на Колеснице Марк видел совсем другие созвездия…
– Не рассказывай басни! Никогда не поверю, что раб может сохранить память патриция. Возвращение Корвина – самое примитивное жульничество! – услышал Марк голос одного из Горациев. Похоже, говорил тот, что служил в разведке. – Парень всех дурачит. Раб, который выдает себя за патриция. Потому убийцы и ускользают от него. Он на стороне плебсятины!
– Но как он может быть следователем… – похоже, второй Гораций был не столь категоричен.
– Все дела распутывают на самом деле Флакк и Лери. А раб выдает их достижения за свои. Я немало встречал в своей жизни пустоголовых. Они страдают одним и тем же недугом – комплексом неполноценности. Зато великолепно умеют тырить чужие идеи!
Марк почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Проще всего было бы подойти и влепить мерзавцу пощечину.
“Э, погоди, Марк! Ты же патриций. Твоя память – твое оружие!” – напомнил голос предков.
Горации… вспомни дела Горациев, сынок. Разве мало их род натворил в прошлом, а? Вспомни гнусные делишки отцов и дедов. Неужели одного Суллу мучает совесть?
Стараясь держать голову высоко поднятой, Корвин вышел на свет.
