– Что ты поддакиваешь! Хочешь сказать, что тоже «Фауста» читал?
– Почему – тоже? – пожал плечами Роман. – Что ж я, по-твоему, чурбан неотесанный? У меня мать в библиотеке работала. Я, как с ребятами подерусь, нос в кровь мне разобьют, прибегу к ней, за стеллажами спрячусь, книгу какую-нибудь наугад вытащу и читаю. Чтобы из носа на страницы не капало, я кусочек от белого форзаца отдеру, пожую – бумага плотная была, – в комок скатаю и в нос засуну. Так что знал уже: те книги, где сзади уголок от белого оторван – эти уже прочитаны. У Гете я два уголка оторвал. А если ты помнишь «Фауста», то знаешь, что перед тем как умереть, доктор Фауст, состарившийся во второй раз, хочет создать город счастья на берегу моря, вернее, на земле, отвоеванной у моря, то есть – у воды. Все сходится. В самом деле, в Беловодье время останавливается. Вернее, не так – оно может остановиться, если ему приказать. Там можно создать круг прошлого, как это сделал Гамаюнов для Нади. А еще время можно структурировать заново.
– Как ты сообразил, что формула счастья – именно у Гете?
– Да потому что эта – единственная подходящая. Счастье, за которое отдают душу. Счастье, равное душе, то есть бессмертию. Ничего нового пока не придумано.
Послышался плач ребенка. Казику опять что-то не нравилось в окружающем его мире.
– Иди, – сказал Роман, – мне осталось вспомнить мое счастливое мгновение.
Роман снова погрузился в
ВОСПОМИНАНИЯ.
Но в этот раз вышел сбой. Колдун стал вспоминать за Юла. Связь с подаренным ожерельем оказалась столь прочной, что воспоминания мальчишки вторглись в колдовской сон.
Оборвать сон колдун не мог – как не могут обычные люди вырваться в реальность из кошмара и вынуждены досмотреть его до конца.
Вот и Роман смотрел сон не за себя – за Юла, пока пролитая вода высыхала на веках.
– Куда мы едем? – спросил мальчишка, когда они на «Форде» Гамаюнова миновали границу первого круга.
Они – это Стен, Лена и Юл.
Бегство, беглецы. Юл ненавидел беглецов – хороших и плохих, всех без исключения. За то, что они слабее. Он ненавидел слабых. Ненавидел себя, когда бывал слаб. Но Юл знал в глубине души, что он сильный. Даже когда проигрывал, все равно знал, что сильный.
– Как можно дальше отсюда, – ответил Стен.
– А Роман? – Юл вскинулся. – Ведь он там, внутри остался.
– Таково его желание. Ему ничто не угрожает.
– Лажа! Очень даже угрожает. Это он вас обманул. Героя решил изобразить. Вернемся!
Стен покачал головой:
– Юл, я не могу!
– Не можешь?! Ах, вот как?! Останови! Кому говорю, останови, или я выпрыгну.
Стен затормозил. Мальчишка выскочил и кинулся бежать назад к Беловодью. Стен – за ним. Нагнал, конечно. Схватил за куртку. Мальчишка яростно вырывался.
– Юл, послушай, пойми же! Не могу я вернуться! Если вернусь – сдохну. Не только сам умру, но и Лену прикончу. И тебя. А Роману помочь не смогу. Сазонов нейтрализован. Колдун все контролирует. Поверь, нечего тебе там делать.
– Нечего мне указывать. Сам знаю, что делать. Я там нужен!
Стен оглянулся. Лена шла к ним.
– Я тебя не отпущу.
– А я не оставлю Романа там, внутри. И ты не имеешь права меня удерживать. Если по справедливости. Не имеешь. Ну, скажи, можешь ты делать выбор за меня? А? Нет ведь!
Стен стиснул зубы, вновь оглянулся… Он мог бы применить силу, причинить боль. Шутя. Но не хотел принуждать.
– Хорошо, иди. Только не делай глупости.
– О’кей. Буду умненьким. Я – не ты. Всякую подлость сразу чувствую. Так вот, я знаю – там замышляют подлость!
Юл побежал назад к стене Беловодья. Что Стен сказал Лене, мальчишка не расслышал.
Юл решил передвигаться под водой. На поверхности Сазонов или Гамаюнов легко могли его засечь. А вот ниже уровня вод… Отцы-основатели не отваживались на прямой контакт со стихией, предпочитая шагать по ледяным дорожкам. У Юла явилась догадка, что отцы-основатели весьма смутно стихию эту понимали. А возможно, не понимали вовсе. Или даже опасались. Как истинные правители, не пытались понять подвластное существо, но лишь приказывали, требуя подчинения.
– Привет! – сказал Юл Беловодью, погружаясь в его светлые воды.
– Привет! – услышал он вполне отчетливо в ответ.
Подумал, что померещилось, прочистил уши. Ну, как же – вода в ушах, может все что угодно показаться. Вода, разумеется, в ушах осталась, куда ж ей деваться? А голос зазвучал отчетливее, нежели прежде:
– Ты меня слышишь и можешь уши не тереть, – сказал некто насмешливо.
Юл огляделся, но никого не увидел.
– Кто ты? Дева озера?
– Дева? Нет, я существо мужского пола.
И тогда Юл разглядел Грега. Он сидел в некоем подобии кресла, сотканном из воды. Кресло слегка покачивалось.
– Что ты здесь делаешь? – удивился Юл.
– Прячусь, – был ответ охранника.
Перед глазами Юла все плыло – голубое становилось зеленым, белое – голубым. Черное пропадало и растворялось, чтобы стать чистым ультрамарином, а поверх переливался узор жемчужной пены.
– Красиво, правда? – спросил Грег. – Я люблю здесь сидеть. Когда становится скучно, сюда ухожу.
– Тебя отправил на дно Гамаюнов?
– Нет, я сам. Разве я не могу сделать чего-нибудь сам? – Вода вокруг замутилась, заколебалась, вверх устремились стайки пузырьков. – Ты понимаешь меня?
– Почти. Терпеть не могу, когда мне приказывают.
– Послушай, я знаю, зачем ты вернулся. Ты хочешь помочь Роману Вернону, но только не знаешь, чем. Ведь так?
– Точно, – подтвердил Юл.
– Ты отличный парень. Ты мне нравишься. Будем действовать вместе. Думаешь, я глупый тупой охранник? Я только притворялся. Но всегда понимал суть вещей куда лучше других, лучше Стена и лучше Гамаюнова. На меня никто не обращал внимания. Никто не верил. Охранник ты? Так охраняй! И все.
– Я тебе верю, потому что тоже понимаю суть.
– Тогда слушай: сила в Беловодье непомерная. Но никто не умеет ею пользоваться. Примеряются и так и этак, а ничего не выходит. Вот у тебя бы получилось. Ты особенный. Ты можешь почувствовать стихию. Беловодье – это стихия. Надо лишь уметь использовать ее. Ты можешь…
– Я пытаюсь.
– Так чувствуй скорее! Да, чувствуй скорее! Беловодье может всех осчастливить. Всех до единого!
– Оно исполняет желания?
– Нет, нет, оставь эти щучьи сказки. Оно не исполняет желаний. Оно позволяет делать все. Не ясно? Ну так слушай: оно не препятствует, оно – помогает. Если ты что-то задумал, оно поможет воплотить. Если ты начнешь действовать, оно удесятерит твои усилия. Волна подхватит тебя и вознесет на гребень. Ты уже не один – будто сотни, тысячи вокруг. Каждый протягивает руку помощи. Что бы ты ни замыслил – оно всегда с тобой. – Голос Грега звучал все более напевно. Наверняка сирены пели такими же голосами зазывные песни Одиссею, царапая острыми когтями камни неведомого острова.
Юл даже огляделся, потому что ему послышалось как раз такое наждачное царапанье.
– Беловодье может вернуть Наде жизнь?
– Оно – нет. Но Роман с его помощью может. Если Роман ведает, как это сделать. Знай, как сделать, и с
