– Но ты же патриций! – воскликнула она в гневе. – Разве ты не мог заблокировать управляющий чип?
– Это никому не под силу, – Марк ощущал, как в груди его копится боль. Он понимал, что вот-вот потеряет Верджи. – Расскажи мне теперь окончание своей истории.
– Она незамысловата. И очень жизненна. – Верджи усмехнулась. – Сосед-помещик долго ухаживал за вдовой Армана и, наконец, уговорил ее выйти замуж. Молодая вдова согласилась. Но с одним условием. В ее комнате будет всегда висеть портрет Армана. Они жили долго вместе, она нарожала второму мужу детей. А когда умирала, смотрела на портрет Армана и последняя фраза была: “Я иду, к тебе, Арман!”
– Значит, я не Арман, – Марк попытался рассмеяться. Вышел нелепый смешок. – Я – тот помещик, что должен мириться с портретом красавца-француза в спальне жены. – Он помолчал. – А теперь выслушай окончание моей истории. Когда с раба снимают ошейник, его шея беспомощна и слаба, мышцы не могут удержать тяжелую голову, и шея ломается, если не носить на ней протектор. Так же и душа… Она изуродована, и ей не на что опереться. Но я нашел опору. Я сумел. Научился держать голову высоко поднятой и постепенно, строку за строкой, вычеркиваю жизнь раба Марка из жизни Марка Валерия Корвина. Арман – это тот Марк, который бы вырос на Лации, не изведав рабства. Но мой отец не мог допустить, чтобы преступление наварха Корнелия на Психее осталось безнаказанным. Он не уничтожил улики и заплатил за этот поступок своей жизнью и двенадцатью годами моей свободы. Я вернулся, чтобы отправить наварха в изгнание навечно, и он наконец заплатил за свои преступления. Я пришлю тебе портрет моего отца – таким я бы вырос на Лации. Но двенадцать лет на Колеснице не прошли бесследно. И во мне только метр семьдесят восемь. И я не могу силой воли сломать управляющий чип. Я иногда веду себя как раб. Я заставил сына барона Фейра ползать передо мной на коленях. Вот… Все…
– Вся история? – спросила Верджи.
– Ну, вроде, да. – Противный комок застрял в горле, Марк никак не мог его проглотить.
– Ты забыл упомянуть еще одну вещь.
– Какую?
– Ты предотвратил войну между Лацием, Неронией и Колесницей.
– Всегалактическую войну, – Марк почувствовал, что губы его расползаются в улыбке.
– Всечеловеческую. Ведь еще не доказано, что в Галактике нет других рас, – девушка тоже улыбнулась.
– Значит, Ватерлоо – это еще не конец? – спросил Корвин.
– Кажется, мы с тобой отменили Ватерлоо.
Верджи подошла и положила ему руки на плечи.
– Знаешь, я думала, что ты выше, – шепнула она.
– Ты просто надела бессовестно высокие каблуки, – так же шепотом ответил Марк. И потянулся губами к ее губам.
– Извини, дорогой, но я всегда их буду носить, – успела вставить Верджи.
– Почему? – он уже почти коснулся ее губ.
– Чтобы ты всегда держал голову высоко поднятой. Скажу по секрету: иногда ты забываешься и роняешь ее на грудь, как будто тебе хочется спать.
– А ты прячешь лицо и отводишь взгляд.
– Не может быть!
– Ты просто не замечаешь.
Примечания
1
Примавера (Primavera) – “Весна”, другая знаменитая картина Сандро Боттичелли, так же находящаяся в галереи Уффици.
2
Санта Мария дель Фьоре – главный собор Флоренции.
3
Гибеллины – в средневековой раздробленной Италии сторонники Императора Священной Римской Империи в отличие от гвельфов (сторонников папства). На гедонистической планете Нерония гибеллины – приближенные императора.
4
Конкубинат – сожительство. В средневековой Италии практиковались не только брачные контракты, но и контракты на сожительство, эти отношения реконструировали Нерония и Венеция.
5
Bardyaei – так называли рабов-палачей Мария. «Бердиарии» – искаженное название одного из иберийских племен.
