согласно обычаю, оно превратится в обугленные головешки, которые будут разжигать летом во время грозы, чтобы отвести молнию.
— Надеюсь, эта предосторожность окажется напрасной, — бросила Жанна бесцветным голосом. — Небесный огонь — единственное средство, которое может смягчить сердца тех, кто живет под этой крышей!
Этьен повернулся так, будто в него угодила стрела.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил он, не обращая внимания на жесты старавшейся успокоить его жены.
Стычка была тяжелой. Девушка, которую быстро заставили замолчать, с рыданиями поднялась в свою комнату.
Ночная служба была отравлена для всех членов семьи. Во время этой церемонии, сопровождавшейся песнопениями, исполнявшимися как духовенстовом, так и мирянами, когда в назначенный святой час инсценировали рождение Сына Богоматерью, внимание Брюнелей было отвлечено от святого таинства явными следами подспудной войны, развертывавшейся между членами семьи. Всех поражали красные глаза одной, замкнутое лицо другой. Все три нерабочих дня праздника были омрачены.
Однако тучи немного рассеялись во время новогоднего праздника. Этот мир длился до Епифании, когда с обычным весельем резали праздничный пирог, забыв обо всем другом.
Жанна, казалось, признавала обоснованность соображений вновь обретшего хладнокровие отца, которые он высказывал ей с большой доброжелательностью и терпением.
Когда праздничная эйфория прошла, молодая девушка снова заговорила о поэте. Она хотела восстановить отношения с ним, которые считала одновременно невинными и благотворными.
— Я признаю, что Рютбёф ведет себя вопреки всякому здравому смыслу, — говорила она матери, — но его толкнуло на это отчаяние. Это отец является причиной всех его выходок. Если бы на балу, посвященном празднику братства, он не прогнал его, как нищего, ничего подобного не было бы. Нужно понять его ранимость — ведь он поэт — и помочь ему опомниться. Если не протянуть ему руку, за что ему зацепиться?
— Я не думаю, что это должны сделать вы, — отвечала Матильда. — Я хорошо понимаю, чем привлекает вас эта всегда соблазнительная роль спасительницы, посредницы между Злом и его жертвами, но она слишком опасна для такой молодой девушки, как вы!
— Вы мне совершенно не доверяете!
— Да, я больше не верю тому, что утверждают невинные девушки вашего типа. Нет, я не сомневаюсь в вашей искренности. Но, видите ли, одной искренности тут мало. Она часто покрывает многие ошибки, многие преступления. В моей горячей любви к вам, доченька, я постараюсь сделать все для того, чтобы вы избежали тех катастрофических последствий, которыми порой заканчиваются подобные вещи.
Это был диалог глухих. Матильда это понимала. Она повторяла себе, что не убедила Жанну, и страдала от этого.
— Вот почему, дорогой, — заключила она, когда они с Этьеном вернулись на улицу Бурдоннэ, — вот почему я хочу, чтобы в этих стенах появился Бернар Фортье.
Оставалось ждать карнавала, чтобы это желание осуществилось.
Утром парижский суконщик принес письмо от молодого человека, сообщавшего о том, что тот приедет за несколько дней до начала карнавала. Обосновавшись у своих друзей, он в следующее воскресенье явится с визитом к Брюнелям.
— Нужно ли подготовить Жанну к этой встрече? — спросил Этьен жену, прочитав это послание.
— Не думаю, мой друг. У нашей дочери независимый характер и гордый, она предпочитает сама организовывать все свои дела. Сохраним для нее иллюзию случайности этого визита, о предварительной организации которого она знать не должна. Я думаю, так будет лучше.
Таким образом, без всякого предупреждения девушка в воскресенье вошла в большую залу, где ее родители разговаривали с каким-то незнакомцем.
— Идите сюда, дочка, я представлю вам брата мадам Беранжер Эрно, которая нас так дружески принимает всегда в Турени каждый раз, когда мы приезжаем в ее город, — естественным тоном произнес Этьен. — Он суконщик.
Жанна приветствовала гостя, улыбнулась и спросила, как прошло его путешествие.
Служанки принесли медовый напиток, вино со специями, бриоши, пирожки с фруктовой начинкой.
Со своих уроков миниатюры вернулась Мари, покраснела, что-то невнятно пробормотала и очень быстро исчезла.
Разговор шел о Париже, о готовящихся празднествах.
— По обычаю, бал в честь Скоромного Вторника дается в большой галерее королевского дворца, за одну ночь превращаемой в танцевальный зал, — сказал Этьен. — Отсутствие короля и королевы ничего не меняет. Для человека в вашем возрасте, разумеется, не следует пренебрегать таким развлечением, и я сделаю все, чтобы вас пригласили.
— Большое спасибо, метр Брюнель! Мне очень хочется пойти на этот бал!
— Вы любите танцевать? — осведомилась Жанна.
— Очень. Хожу на танцы всякий раз, когда могу. Разве это не лучший способ приблизиться совсем близко к молодым девушкам, даже очень хорошо охраняемым?
Он засмеялся, и в этом смехе прозвучал юношеский цинизм, смешанный с хорошим настроением, придавая ему несколько легкомысленное, но и достаточно обязывающее очарование.
— Итак, приходите во вторник, да не забудьте — в маскарадном костюме! — сказала Матильда.
— В чем вы будете? — поинтересовалась Жанна.
— Я еще не думал об этом… А вы, мадемуазель, в каком образе увидим мы вас?
— Поскольку мой старший брат женился на египтянке, о чем вам, конечно, не было известно, я решила вдохновиться этим семейным событием при выборе костюма: я оденусь султаншей!
— Восхитительная мысль! — вскричал Бернар Фортье.
Он громко расхохотался.
— Вы мне подали идею, — продолжал он. — Если вы позволите, чтобы не чувствовать себя рядом с вами иностранцем, я тоже надену костюм султана!
«Так, — сказала себе Матильда, глядя на то, как они дружно рассмеялись, — так, встреча проходит очень успешно. Будем надеяться, что последующие события нас не разочаруют».
Понедельник и вторник были посвящены необходимым приготовлениям. Молодой суконщик не преминул найти предлог снова появиться на улице Бурдоннэ. Он зашел за Этьеном, обещавшим представить его Николя Рипо. Тот мог оказаться одним из самых полезных людей для такого амбициозного дебютанта, каким был Бернар, в области, известной большим соперничеством. В другой раз принес Матильде сукно, тканное шелком, которого, как она говорила, ей не удавалось нигде купить.
Судьбе было угодно, чтобы в каждом случае он встретился с Жанной.
В честь Скоромного Вторника, когда праздник продолжается всю ночь, был отменен по давней традиции сигнал к тушению огней.
Несмотря на пасмурную погоду и на то и дело сыпавший дождик, улицы, разукрашенные расшитыми занавесками и драпировками, освещенные фонарями с цветными стеклами, поднятыми на шестах факелами, окаймлявшими основные магистрали, были полны оживления, кишели людьми, как взбудораженный муравейник. Во всем христианском мире в эту ночь перед строгостями поста царила веселая суматоха удовольствий и игр.
Когда Жанна в своем маскарадном костюме вошла в комнату родителей, Этьен был поражен. В первый раз в жизни накрашенная, в платье из лазурного шелка и в белоснежном плаще, под расшитой газовой вуалью, в золоченых башмаках, как принято у мусульман, она одновременно олицетворяла Восток и являла образ своей матери в ее самые молодые годы.
— Боже! Как вы прекрасны, дочка!
— Я вам нравлюсь?
Инстинктивная потребность соблазнять, бравшая верх над ее плохим настроением, заставляла Жанну кокетничать перед отцом, к которому эти последние недели она относилась довольно холодно.
