Невдалеке жил брат кормилицы Перрины. Он разводил пчел для королевы Бланш Кастильской, матери короля. Этот добряк знал каждый пень в этой части леса. К нему и обращались каждый год дочери метра Брюнеля.
Избушка Робера де Бигра у родника под липой была окружена небольшим садом, полным гвоздики, овощей, салатов и ароматических растений. Фасад обвивали виноградные лозы до самой крытой соломой крыши. На участке, отгороженном живой изгородью из черного терновника, паслись свинья с поросятами, несколько коз и осел. Там же клевали корм куры. Чуть дальше, у подножия первых буков, за которыми уходили в лесную чащу другие деревья, выстроились в ряд соломенные крыши пчелиных ульев. По всей округе в лучах солнца золотистым блеском сверкали мириады круживших в воздухе пчел.
При приближении девушек к напоминавшей шлагбаум жерди, перекрывавшей проход в сад, раздался громкий лай собаки, рвавшейся с веревки, привязанной к стволу вишневого дерева. Из избушки вышел приземистый мужчина. Мускулистые массивные плечи, при невысоком росте делавшие его фигуру почти квадратной, волосы цвета каменной соли, невысокий лоб, тронутое загаром лицо, глаза, наполовину скрытые лохматыми бровями, рот с плохими зубами, растянувшийся в приветливой улыбке, когда он узнал своих гостей, — таков был брат Перрины. На нем были штаны, заправленные в башмаки, куртка до колен, коричневая накидка с капюшоном, покрывавшим голову.
— Да хранит вас Бог, дорогие дамы и девушки!
— Да хранит он и вас, Робер, в добром здравии.
— Бьюсь об заклад, вы явились сюда, чтобы отыскать в лесу «май»!
Довольный этим своим замечанием, которое он повторял из года в год, Робер хитро прищурился. Как и сестра, он был добросердечен и простодушен.
— Вы выиграли бы заклад, Робер, — согласилась Флори. — Вы же знаете, без вас нам не обойтись!
— Я ждал вас. Пойдемте.
Сначала он повел свой небольшой отряд по тропинке, вившейся под деревьями, к вырубке, где раньше стояли могучие дубы и буки. На этом участке теперь повсюду укоренился дрок.
— Не повредите руки об острые стебли, девушки! Дайте-ка лучше я сам. — Из-за кожаного пояса он вытащил небольшой садовый нож и принялся срезать ветки с цветами. — Остерегайтесь пчел! Встряхивайте ветки, прежде чем прижимать к себе.
В воздухе стоял запах пыльцы и меда.
— Наши дома станут похожими один на другой, дорогая, когда мы украсим их цветами.
Лодина обращалась к Кларанс. Если их старшие сестры как бы дополняли одна другую, то они, младшие, были просто похожи. Однако Лодина казалась более хрупкой, чем Кларанс. Волосы медного цвета, карие глаза, рыжие ресницы, нос, как у левретки, ямочки на щеках, масса веснушек — все это придавало ее лицу выражение, в котором читалась детскость в сочетании с признаками настороженной чувствительности.
Кларанс протянула ветки подруге:
— Если бы здесь не было так много того, что меня пугает, я хотела бы жить в лесу.
— Да… в пещере, где не страшно по ночам.
Робер де Бигр поднялся, почесал себе спину.
— Старость хватает меня за поясницу. Скоро никуда не буду годиться. Ну а пока пошли за диким ирисом.
Они снова зашагали за ним под низко нависшими ветвями деревьев. Робер вел их к ручью, протекавшему через луга и поляны и питавшемуся родником, рядом с которым он построил свою избушку. В одной из ложбин цвели голубые и желтые ирисы.
— Пока я их насобираю, займитесь-ка венками.
— Давайте сплетем из цветов шляпы и наденем их вечером на танцы! — воскликнула Алиса.
Они уже принялись плести эти самые шляпы, всецело отдавшись этому занятию, как вдруг их встревожили крики и громкий смех. Среди молодых деревьев показалось несколько беспечных студентов. Они громко шумели, на ходу потягивая пиво и вино и, по-видимому уже достаточно разгоряченные, стали привязываться к девушкам.
— Надо же! Какие хорошенькие нимфы!
Во главе этой компании был Артюс Черный, приближавшийся к девушкам своей походкой великана.
— Дорогие красотки, мы свидетельствуем вам свое почтение.
Его рот с жирными губами был похож на пасть медведя, готового неплохо позавтракать. Оставалось лишь решить, с кого он начнет.
— Что вы здесь делаете, господин Артюс?
— Хороший вопрос, право же! Хороший вопрос!
Он приветствовал Флори.
— Зная, что юные парижские красотки в этот день отправляются в лес за «маем», мы с друзьями подумали, что побродить в этот час по лесу будет приятнее, чем болтаться по улице Сен-Жак. Вот в чем весь секрет того, что мы оказались далеко от кабаре «Горы»!
Он рассмеялся так громко, что обеспокоенный Робер с ножом в руке приблизился к ним на несколько шагов.
— Мы просто пришли поискать в тени деревьев, где вы так мило расположились, сюжетов для поэм, которые могли бы украсить долгие зимние ночи!
Из группы не перестававших подтрунивать и отпускать вольные шутки студентов вышел Рютбёф. Он поклонился Флори и повернулся к Кларанс:
— В этой шляпке из цветов, мадемуазель, вы больше похожи на фею Мелюзину из рыцарских романов, чем на простую смертную!
— Берегитесь, как бы не на Цирцею!
Поэт покраснел, но Артюс громко пощелкал языком.
— Так же умна, как и симпатична! — вскричал он. — Ей-Богу, хорошо сказано! Если так пойдет и дальше, то, я думаю, вы вполне способны превратить нас в эпикурейцев, мои красавицы? Надо признаться, мы не замедлим на это согласиться!
— Скажи лучше, что даже просим их об этом!
Глаза юношей сверкали, тон поднимался.
— Ну, довольно. Нам нужно продолжать свое дело. До свидания, господа.
— Покинуть нас так быстро! Нас, оставивших своих блестящих учителей и доброе вино, чтобы полюбоваться вами на лоне природы! Какая неблагодарность! Об этом не может быть и речи. Мы будем вас сопровождать.
— Прекрасно, но в таком случае вам придется помочь нам нести все эти цветы.
Алиса, чья решительность не замедлила проявиться, протянула юноше охапку дрока.
— Не упускайте возможности стать полезным!
— Охотно бы это сделал, но вы, мадемуазель, не боитесь, что эти нежные цветы помнутся и погибнут?
Артюс Черный не переставал смеяться.
Флори пожала плечами:
— Если вы так неловки, нам нечего с вами делать. Робер сослужит нам службу лучше вас.
— Все зависит от вида услуг, осмелюсь заметить, благородная дама.
— Я вижу, здесь уже забывают о скромности!
Кларанс спокойно смотрела на великана. Такая твердость довольно юной еще девушки его удивила. Перестав паясничать, он внимательно посмотрел на нее.
— Хрупкая, но бесстрашная, — проговорил он. — Вы — как лезвие кинжала, мадемуазель!
— Если вы имеете в виду то, что я не легко ломаюсь, то вы правы, но, кроме того, я и не гнусь.
Выражение лица Артюса говорило о том, что он оценил ответ по достоинству.
— В самом деле? — сказал он с неприятной улыбкой. — Клянусь Богом, вот личность, достойная внимания. Не так ли, друзья? Если и подружки ее такие, то наши надежды блестяще погибли!
