мастером задушевных разговоров, вернули Лане былое спокойствие и уверенность в своих силах. Жизнь действительно начиналась заново.
Берлин, у Бранденбургских ворот, 12 октября, 00.10-01.00
Ночной Берлин не спал, казалось, что ночью он стал еще более многолюдным и нарядным, чем днем. По ярко освещенным улицам бродили толпы ошалевших туристов, почти все столики в многочисленных кафе были заняты.
— Давайте что-нибудь выпьем. Видите, вон кафе с фонариками-? На мой взгляд, очень даже симпатичное, — предложил Светлане Андрей Александрович после того, как они прошлись вдоль знаменитых Бранденбургских ворот. Соколов приметил, как молодая японская пара, сидевшая за одним из столиков, направилась к выходу. — Пойдемте, — поторопил он Лану, — видите, столик освободился. Нам с вами везет.
Через секунду к ним подошла улыбчивая официантка
— Пива? Светлого или темного? — предложил Соколов.
— Нет, я лучше возьму кофе и парфе.
— Парфе? — Соколов с детской непосредственностью воззрился на Светлану. — И что же такое парфе?
— Торт-мороженое. Это типичный берлинский кулинарный изыск наряду с горячими сосисками, сладкой горчицей и блинчиками.
— Тогда мне блинчики. И пиво, — сделал свой заказ Соколов.
Лана с улыбкой перевела это официантке.
— Слушайте, вы никогда не совершаете ошибок? — Опершись щекой на руку, Соколов внимательно смотрел на Светлану.
— Почему вы сделали такой вывод? — нервно дернула она плечом.
— Вы выглядите как человек, ни в чем не знающий сомнения. Абсолютно серьезная, положительная дама…
— Вы это серьезно?
— Вполне. — Он улыбнулся.
— Ну, это вы зря, что я, не человек, что ли? — Лана обиженно поджала губы.
— Не знаю, не знаю. — Он улыбался все шире.
— Тогда слушайте, я вам расскажу одну историю, нет, даже две, и вы поймете, что я совершенно обычный человек, такой же, как все.
— Послушаем, послушаем. — Соколов с удовольствием отхлебнул пива из высокой кружки.
Лана пригубила свой кофе, раздраженно поковыряла ложечкой в тарелке с десертом и принялась рассказывать:
— Помню, как в девяносто третьем глава нашего представительства пригласил меня на концерт Аллы Пугачевой в только что отстроенный концертный зал гостиницы «Олимпик-Пента». Концерту предшествовал небольшой фуршет. Для этого случая я специально купила вечернее платье, заказала домой парикмахера, такси. Короче, я полностью вошла в роль светской дамы. Мой бывший босс, господин Брюгге, встретил меня в холле отеля, проводил в зал, где были накрыты столы для фуршета. Мы болтали, угощались, знакомились с сотрудниками разных германских фирм. Все шло прекрасно до момента, пока шеф не попросил меня принести приборы для десерта — на столах стояли чудные торты, пирожные, шоколадные и фруктовые коктейли…
— И что дальше?
— Я принесла чайные ложечки.
— Ах!
— Да, но откуда я могла знать, что в Европе давным-давно пирожные и торты едят с помощью десертной вилки?
— И что?
— Мой шеф деликатно поковырялся ложечкой в тарелке, а потом исчез. Вернулся он с новым куском торта и уже с вилочкой.
— И вы себя неуютно почувствовали?
— Да нет, со стыда я не сгорала и не комплексовала. Ведь даже родители моего первого мужа, сотрудники Внешторга, полжизни прожившие в Европе, ели десерт дома чайными ложечками.
— Вы могли тогда сказать шефу, что есть торт ложечкой — наша национальная традиция. Ведь едят на Востоке рис руками, — невозмутимо заметил Соколов. — А эти берлинские блинчики действительно вкусные. Только… — он сделал страшные глаза, — вдруг я их неправильно ем?
— Смеетесь? — Лана поджала губы.
— Нет! А вторая история? — вкрадчиво спросил Соколов.
— Вы опять будете надо мной смеяться.
— Ни за что!
— Ладно, повеселю вас в очередной раз. Я сопровождала интернациональную группу предпринимателей на один из заводов в Молдавии. В группе были итальянская дама, нежесткий бизнесмен и владелец небольшого металлургического завода из Канады. Переговоры прошли более или менее успешно, мы вовремя приехали в аэропорт, но погода испортилась, и нам пришлось коротать долгих четыре часа в обществе друг друга в VIP-зале аэропорта. На втором • асу нашего ожидания дама предложила всем выпить вина. В баре продавались вина разнообразных марок, но дама, большой любитель и знаток, решила попробовать местное вино. Я купила на свою кредитку две бутылки прекрасного вина и, подумав, попросила еще плитку шоколада. «Что? Шоколад с вином?! — в ужасе воскликнула дама. — Как можно?»
Канадский бизнесмен из вежливости поддержал меня и отломил от плитки маленький кусочек. Больше к шоколаду никто не притронулся. Вино пили просто так, наслаждаясь вкусом и букетом. Ну, как история? Смешная, правда? — Лана отхлебнула кофе.
Но ее собеседник и не думал смеяться. Он был скорее растерян.
— И вы переживали из-за таких пустяков? Да у вас повышенное чувство ответственности. Вы перфекционистка, хотите, чтобы все вокруг было супер.
— Это плохо?
— В случае с ложками, может, подходяще, но если речь идет о людях и взаимоотношениях…
Светлана вновь ощутила знакомое покалывание в кончиках пальцев.
— На мой взгляд, ответственность нужно нести только за себя, — продолжил Андрей Александрович. — Пытаясь перекроить других на свой лад, можно, во-первых, остановиться в собственном развитии и, во- вторых, остановить развитие тех, о ком вы проявляете повышенную заботу. И наоборот. Подстраиваясь под других, можно потерять себя.
Лана не нашлась что ответить и молчала все время, пока Соколов расплачивался с официанткой. «А ведь он прав, — подумалось ей, — как часто я пыталась стать такой, какой хотели меня видеть другие! Подстраивалась, подлаживалась под чужие образцы! И каждый раз это приводило к неудаче».
Они молча шли по ярко освещенной улице, и это молчание было приятно обоим. Изредка она чувствовала на себе его изучающий взгляд и знала, что он сейчас думает о ней.
— Где мы находимся? — словно стряхнув с себя глубокую задумчивость, поинтересовался Соколов.
— Мы прошли бундестаг и вдоль решетки зоосада движемся по направлению к какому-то скверику, — деловито сообщила Светлана.
— Скажите, только честно, вы писали стихи? — вдруг спросил Андрей Александрович.
— Стихи? — изумилась Лана. — Ну да, писала в юности, как все.
— А о чем?
— О любви, конечно.
— Наверное, о несчастной любви, — добавил Соколов. — Я угадал?
— Именно любовная тоска рождает самые лучшие строчки, — тихо заметила Светлана и, повысив голос, добавила: — Но я вообще много пишу. Я несколько лет работала в рекламном агентстве и здорово набила руку на разных текстах. И писала неплохо, между прочим. А во время одной предвыборной кампании даже руководила газетой. Честно! Почему вы улыбаетесь?
— А как вы оказались в «Протоколе»? — Соколов остановился.
