— Возьми себя в руки, — неприязненно буркнул он, — давай лучше соображать. Кто знал о том, что нам дают чек?
— Из наших? Все знали, — пожала плечами Лана, — вы вчера сами сообщили об этом ночью.
— Это я помню. Кто знал, что конверт не будет передан Соколову сегодня?
— Вы, Ковалев, Вероника и я.
— Так… Кто видел, как я передаю тебе конверт?
— Ковалев и Марина.
— Получается, что конверт могли взять… ты, Вероника, Валера и Марина.
— Получается так. — Лана обхватила себя за плечи и поежилась. — Я готова дать все необходимые объяснения Соколову прямо сейчас.
— Да не суетись ты! — вскипел Ермолаев.
— Я вижу только один выход из этой ситуации, хотя и малоприятный. — Лана собралась с духом.
— Какой?
— Пройдем по номерам.
— Обыск? Не имею права.
— Вы знаете, я очень болезненно отношусь к таким историям… — Лана закусила губу. — В школе со мной произошел один случай, который оставил отпечаток на всю жизнь…
И, поскольку Потапыч молчал, Лана решила продолжить:
— Родители меня воспитали в большой строгости, нетерпимости к жадности, жестокости, воровству. Когда в школе меня обвинили в воровстве, это было сильнейшим шоком и для меня, и для всех остальных.
Ермолаев вопросительно поднял бровь.
— Случилось это, когда я училась в восьмом классе. На уроке труда я случайно прихватила кусок бязи, точно такой же, из которого я пыталась шить юбку. Просто лежали разные куски на столе, а среди них один школьный и пять — моих. Вот я и зацепила школьный. Случайно. Потом вернула, конечно, когда увидела, что кусок чужой. Но что было с учителями! Они решили устроить образцово-показательное судилище. И им это удалось. К счастью, моя мама очень спокойно, серьезно и по-деловому поговорила с этой камарильей, называемой педагогическим советом. Они признались в том, что были излишне предвзяты, и директор публично, перед всем классом извинилась передо мной. Но это воспоминание время от времени все равно не дает мне покоя, и я вновь чувствую себя как тогда, в восьмом классе: оболганной, ненужной, противной всем. Я и сейчас себя именно так чувствую…
Она стиснула руки и умоляюще посмотрела на Потапыча:
— Все наши поймут, я уверена. Такого ЧП у нас никогда не было. Скажем, что это дело добровольное, кто не хочет, может не показывать ничего. Только начинать надо прямо сейчас.
— Полагаешь, что кто-то держит конверт в номере? Она пожала плечами.
— Сначала узнаем, не заказывал ли кто сейф. — Ермолаев набрал по мобильному телефону номер стойки регистрации.
— Ну? — нетерпеливо прошептала Лана. Ермолаев дал отбой и отрицательно покачал головой.
— Наверное, ты права. Конверт лежит у кого-то из наших сотрудников в номере. Возможен и такой вариант: тот, кто взял конверт, мог опомниться и подкинуть его кому-нибудь другому.
— Зачем?
— Чтобы отвести от себя подозрения или за что-то расквитаться.
— Тогда начнем? — трясущимися губами попыталась улыбнуться Лана и выдвинула ящики комода. — И давайте начнем с меня.
— .В кого ты меня превращаешь? — тяжело вздохнул Потапыч. — Никогда этим не занимался, а на старости лет… Позор на мои седины!
— Хуже будет, если конверт не найдется, — сквозь зубы пробормотала Аркатова.
Спустя десять минут Светлана и Ермолаев сидели на прежних местах, стараясь не смотреть друг на друга. Процедура осмотра оказалась для обоих более унизительной, чем они могли это предположить.
— Куда теперь? — с трудом проглотила ком в горле Лана.
Ермолаев пожал плечами:
— Буди свою подругу, я зайду через несколько минут. Светлана вышла в коридор, громко постучала в дверь, подождала. Никто не отозвался, но за дверью вовсю надрывался телевизор. «Спит, что ли?» — подумала она и постучала сильнее. Вероника, еще в вечернем костюме, открыла ей дверь. Глаза ее были красны, в руке она сжимала носовой платок.
— Ника, Господи, что случилось? — испугалась Светлана.
— Папа! — всхлипнула Ника. — Звонили из дома. Его увезли в больницу с инфарктом, там сейчас мама и Леша.
— Вероника, не плачь, не надо, старая гвардия быстро не сдается, — бормотал Ермолаев, обнимая все еще всхлипывающую Нику за плечи, — выкарабкается Дигорский, точно! Помнишь, как у Гайдара: «Он еще пошумит, дуб! Он еще крепок! Его не сломали казематы, не сломит и легкий сердечный припадок!» Помнишь еще такого детского писателя, а? Или всю нашу классику уже забыла, невежда моя? Иди сюда, посидим вместе. — Он взял Нику за руку и посадил рядом с собой на край кровати, начал что-то тихо бормотать, успокаивающе поглаживая Веронику по плечу.
Прошло немного времени, и Ника перестала всхлипывать. Потом пару раз странно хихикнула и наконец спросила о чем-то уже нормальным, спокойным голосом. Тогда Ермолаев встал и нетерпеливо поинтересовался:
— Ну что там, Аркатова?
Светлана открыла дверцу шкафа: костюмы Ники висели на вешалках-плечиках в идеальном порядке, там же лежали пакеты с туфлями и сумочка с украшениями. Туфли Вероника надевала всегда с одним и тем же костюмом. Тем временем Ермолаев встал, подошел к письменному столу.
— У тебя здесь нет конверта, — заглянув в папку, сообщил он.
— Знаю, — ответила за Нику Светлана, — мы свои конверты использовали, положили туда списки регистрации.
— Понятно. — Ермолаев захлопнул папку и встал. — Кто у нас следующий? Ковалев?
Отель «Хилтон», 12 октября, 02.30-02.40
Валера открыл свою дверь сразу же.
— Ого, — удивился он, — какая делегация! Как в пионерлагере проверяете, все ли лежат в своих кроватках? Хорошо, что вы меня застали, а то могли бы подумать что-нибудь неприличное.
Он был свежевыбрит и благоухал одеколоном.
— А ты куда собрался? — прищурилась Лана.
— Выполняю задание начальства, — Валера с усмешкой завязывал галстук, — через пять минут еду провожать милейших людей из «Панды».
— Точно, — Ермолаев коротко взглянул на часы, — но пять минут у тебя есть… Так вот, Валера, у нас пропал важный документ, мы его везде ищем.
— Ну? — Ковалев с подозрением посмотрел на начальника. — Вы думаете, что я взял? Клянусь честью!
— Мы ничего не думаем, а просто осматриваем номера и вещи каждого. Ты не исключение, — отчеканила Лана.
— Подожди, Аркатова. Осмотр вещей — дело добровольное, если ты против этой, прямо скажем, неприятной процедуры, мы уйдем.
— Валяйте ищите. — Ковалев сел на стул, положив пиджак себе на колени.
Лана присела к письменному столу, заваленному бумагами, визитками, банками из-под пепси-колы, значками, бэджами, ручками и прочей ерундой. Ника занялась комодом и прикроватными тумбочками, а Ермолаев гардеробом и ванной. Искали молча, только Валера время от времени бросал реплики:
— Ника, не разбей мой любимый одеколон! Осторожнее с моим несессером! Светлана, ты устроила хаос на столе!
— Большего хаоса устроить невозможно, — язвительно отозвалась Лана, — такое ощущение, что ты специально разбрасываешь свои вещи по номеру. У тебя горничная убирает?
