исследовать. Я боюсь, что когда его заставят очнуться, оно умрет. Потому что, меня-то в нем нет… Если, конечно, я до этого не придумаю, как в него вернуться.
– А ты не знаешь?!
– Да нет же. Я ведь не ожидал, что так выйдет… Помогите мне, ребята. Пожалуйста.
Одна голова хорошо, а полторы – лучше. Я вызвал в студию Боба.
… – Ну, ты и урод! – сказал Боб Козлыблину. В правдивости его рассказа он не усомнился ни на миг, так как давно его знал и был в курсе его способностей. Тем более что Бобу тот рассказал все чуть подробнее, чем мне.
Оказывается, на Марсе его определили компьютерщиком в лабораторию, где военные ведут исследования по нуль-транспортировке. Принцип такой: произвести подробнейшее, на атомарном уровне, цифровое описание предмета, затем эту информацию передать в пункт назначения и там предмет воссоздать.
Для этой цели в лаборатории был разработан и смонтирован «атомный сканер». Но вот беда: цифровое описание предмета на нем получалось, однако воссоздать объект по этому описанию пока не выходило. Приемный лоток сканера был небольшим, с арбуз величиной, да и формы сферической… Что и подтолкнуло Козлыблина засунуть туда башку. И вот результат. Он-то просто хотел получить свой объемный цифровой портрет, а вышло черт знает что…
– Ну, урод… – еще раз протянул Боб, а затем спросил: – И что ты предлагаешь нам делать?
– Для начала надо выкрасть тело, – заявил Козлыблин. – Оно на Земле уже завтра будет.
– Легко сказать! – возмутился Боб. – Как ты себе это представляешь?! Еще только трупы я не воровал!
– Какие трупы?! – возопил Козлыблин. – Во-первых, тело одно, а во-вторых, оно живое!
– Ладно, допустим, мы сумеем его выкрасть, – вмешался я, – что с ним дальше-то делать?
– Делать с ним, как раз, ничего не надо. Пока я не придумаю, как в него вернуться, пусть себе лежит. Отдыхает. Вам-то что? Есть оно не просит…
– Да? – усомнился Боб. – Не просит? А если оно подохнет от истощения? – Козлыблин обиженно поморщился, но Боб не позволил ему и рта открыть: – Его ведь, небось, как-нибудь подкармливают искусственно, а мы – не медики! Подохнет, мы виноваты будем. Сам-то ты в комп спрятался, а нас в тюрьму засадить хочешь.
– Ну, а что же мне делать теперь? – расстроился Козлыблин. – Тут, что ли, оставаться, при живом-то теле?
– Раньше надо было думать! – отрезал Боб.
– Мне, вообще-то тут хорошо, я же тут волшебник, – вяло признался Козлыблин, и в тот же миг его нос и уши принялись быстро расти. Нос превратился в хобот, а уши в слоновьи лопухи, затем хобот расцвел сиреневым цветком, а уши, позеленев, стали листьями. Тут же все это увяло, опало, и он снова стал собой, продолжая: – Но противно как-то сознавать, что ты не настоящий…
– Ладно, ты, – наехал я на Боба, – хватит уже его гнобить, ему и без нас тошно.
– Да понимаю, – кивнул Боб. – Это же я так, от бессилия… Ну, не знаю я, что делать, не знаю!
– И я не знаю, – согласился я.
Мы помолчали.
– А куда его повезут, твое тело-то? – спросил я.
– Эта информация у меня есть, – заверил Козлыблин. – Для меня и раньше-то в сети преград не было, а теперь и вовсе.
– Ну, так диктуй. Урод, – сказал Боб обреченно. – Красть мы никого не будем, но хотя бы узнаем, что с ним делать собираются, поговорим с врачами, может, что-то и придумаем…
После марсианских гастролей, у всех членов нашей группы есть допуск в марсианский космопорт «ЁсМас». На следующее утро мы с Бобом примчались туда за полчаса до прибытия шаттла «Золотой хвост», в котором, по сведениям Козлыблина, и должны были доставить на Землю его тело.
Не нравилось мне все это, ох, не нравилось… На всякий случай мы договорились вооружиться. За годы гастрольной жизни у меня накопилось довольно много разных разрешенных защитных примочек, и все их я сейчас распихал по карманам: зуду, электрошоковый жезл, вспышку-парализатор, кольцегравитат и тому подобное.
Собираясь, я нечаянно уронил гранату-невидимку, она сработала, и, разбуженный ее хлопком, захныкал Степка. С ним проснулась и Кристина, сонно посмотрела в мою сторону и проницательно спросила:
– Совсем обнаглел? Хочешь сына сиротой оставить?
И это при том, что, повторяю, граната сработала, и видеть меня Кристина не могла всяко.
– Все нормально, – промямлил я, выскальзывая за дверь.
… В ожидании прибытия шаттла мы сидели с Бобом в просторном зале для встречающих, и от безделья я предложил ему сочинять текст для новой песни. Пусть она называется «Неприкаянная душа». Этакий рок- н-ролльчик на тему козлыблинских злоключений.
Вообще-то, Боб – техник группы, и в сочинении песен участия никогда раньше не принимал. Но на мое предложение он откликнулся с воодушевлением. Первую строчку задал, естественно, я:
Боб подумал-подумал и выдал:
– Ты чего это несешь? – удивился я. – Какое тесто, какой пельмень?!
