«европейцы», но происходят из разных частей Европы.
Животные, возникшие на разных континентах, встречались или в одних ландшафтах, или на совсем близко расположенных.
Причины сложения «запада» как предельно гетерогенного района коренятся в соединении здесь едва ли не всех возможных факторов, создающих контрастность.
Это — район молодого горообразования.
Это — район разломов и движения плит земной коры.
Это — район активного вулканизма.
Это — район покровного оледенения.
Это — район внутриконтинентальных морей.
Каждый из этих факторов сам по себе способен создавать контрастность и мозаичность в определенном географическом контуре.
По крайней мере с эпохи плейстоцена «запад» — уникальная на земном шаре территория по интенсивности протекающих в этом пространстве процессов в костной, живой и мыслящей природе.
Если последовательно учитывать все это, уже не будет удивлять давно известное: что в масштабах земного шара развитие культуры и социальных отношений и в плейстоцене, и в голоцене наиболее интенсивно протекало в регионе Переднего Востока — Средиземноморья — Европы.
Учитывая все, что сказано о «западе» как исключительном поле для эволюции цивилизации, приходится сделать вполне «невероятный» вывод: территориально основное поле эволюции мыслящего вещества сохраняется ни много ни мало — на протяжении последних 130 тысяч лет.
Весь «пафос» нашей работы в том, что исключительность «запада» в плейстоцене проявлялась не менее ярко, чем в голоцене (хотя и в совершенно иных формах).
Поэтому автор стремится еще раз с предельной краткостью и конкретностью проговорить положения, которые ему представляются наиболее важными.
1. Верхний палеолит Запада Евразии — явление уникальное. Оно состоит в том, что культурное развитие этого региона обогнало все остальные регионы Земли на тысячи и десятки тысяч лет.
2. Культурное развитие в регионе Запада Евразии уникально и в плейстоцене, и в голоцене.
Только в голоцене ход истории убыстрился, и теперь «запад» обгонял «незапад» не на десятки тысяч или тысячи лет, а на сотни или десятки.
3. Уникальность развития этого региона имеет свое естественно-научное объяснение. Никакой мистики! «Запад» обгоняет «незапад» потому, что он разнообразнее по своим физико-географическим параметрам. Такова важнейшая закономерность глобальной эволюции ландшафтной оболочки Земли.
Глава 3. Биологическая основа культуры
Только самый поверхностный человек не судит по внешности.
Продолжим наши рассуждения… вредные рассуждения, глубоко враждебные демократии, отрицающие равенство людей, непреклонно расистские и социально опасные. Нюрнбергского процесса на меня нет. И как только мне не стыдно? Сам удивляюсь.
Итак, расовые признаки нордической расы, ее динамичная культура, ее склонность к новшествам в огромной степени порождены природной средой приледниковой Европы.
Действительно… средой порождены и биология, и культура в одинаковой степени! И внешний облик, и особенности психики, и домостроение, и активность, и традиция рисовать на стенах пещер, и особенности физиологии, и морозно-голубые глаза.
Нордическая раса родилась от географической среды. Но, однажды родившись, она не так уж сильно от этой среды зависела. В том числе и потому, что, и переселившись в другую среду, нордический человек оставался сам собой и нес свою силу внутри своей черепной коробки.
Народы и культуры имеют родины. Но они очень часто оказываются далеко от этих родин. И при том продолжают существовать… Англосаксы несут в себе не все, но очень многие особенности культуры, родившейся далеко, на другом берегу Атлантического океана. Русские сохраняют черты своей культуры и в той же Америке, в том числе и в Аргентине. А уж в Маньчжурии или в Сибири — тем более. Особенно если селятся вместе.
Все народы несут культуру главным образом негенетическим путем. Культуре учат, в культуре воспитывают, по нормам культуры живут. Но кроме того, у культуры есть и своя биологическая основа!
Во-первых, ни один человек не может усвоить больше, чем позволяет размер и строение его мозга. Никто не может сделать работу, которую мешает выполнять строение его конечностей. Точно так же, как ни один человек и никогда не сможет летать или бегать со скоростью 100 километров в час.
Биологическое строение ставит ограничения на развитие. Возможно, потому сапиенс и вытеснил неандертальцев.
Во-вторых, культура, которая воспроизводится десятки поколений, становится чем-то биологическим. Попросту говоря, культура в каждом поколении беспощадно «выбраковывает» тех, кто не соответствует ее критериям.
Известно, что чистокровная эскимоска не может рожать чаще, чем раз в три года. Известно, что южноамериканские индейцы спят в гамаках. Так прямо и спят, не подложив одеяла на веревки и на узлы. Мы так не можем, а они могут.
Известно, что чистокровный эвенк не может страдать варикозным расширением вен. Все остальное человечество может — а он не может. Те, кто жил в тайге Восточной Сибири и страдал варикозным расширением вен, давно вымерли. Умирали они рано и мучительно, не оставляя детей или оставляя их очень мало.
Но ведь так действует абсолютно всякая культура.
Если человек не может вести образ жизни земледельца, в крестьянском обществе он быстро погибает или уходит. Или изгоняется, как не способный жить «как все» и вместе со всеми. Это касается и горожанина. И человека эпохи всеобщей грамотности. И человека эпохи компьютера. По некоторым данным, 10–15 % населения самых развитых стран не могут выучить грамоту. Просто не способны, и все. Но эти люди не находятся в верхах этих обществ. Их удел — самый неквалифицированный труд. Грубый, тяжелый, малооплачиваемый.
Удел не умеющего читать в России или в Европе — это удел эвенка, у которого может быть варикозное расширение вен.
После Второй мировой войны говорить о расовых различиях стало глубоко неприличным. Как и проводить всякие расовые исследования. Стоило Руслану Сергеевичу Васильевскому предположить, что в сложении народа айну могли участвовать неандертальцы, его обвинили в расизме. Стоило Г. П. Григорьеву заговорить о «постмустье», как раздались голоса: что же, этот ужасный Григорьев не считает жителей Азии и Австралии полноценными людьми?! Как это можно!
Но до Второй мировой войны расовые исследования проводились, и вовсе не научными маргиналами. В конце XIX века и даже еще в 1920-е годы — до гитлеровского переворота, расовых законов и прочего безобразия — расовые вопросы еще не считались глубоко неприличными. Считалось чем-то совершенно обычным сравнивать объем мозга разных рас и народов или объяснять достижения народов и рас биологической предрасположенностью к тем или иным занятиям.
В числе первых, кто связывал культурные достижения народа и страны с объемом черепа, был знаменитый врач, физиолог и биолог Рудольф Вирхов. Все достижения европейской цивилизации он
