Рейхсфюрер вернулся за стол, мельком кинул взгляд на бумажку и отложил ее в сторону.
– Звуки больше напоминают костер, который разгорается. Разгорается, чтобы поглотить весь лес, степь, небо… И все та же мелодия слышится в нем, все та же структура, только усиленная во много раз и так до самого последнего момента, до одного огромного вселенского аккорда! Можно вкладывать множество интерпретаций в это слово, но на самом деле истинная именно эта.
– Красиво, – осторожно сказал Зиверс.
– Красиво, – кивнул Гиммлер, – Однако к тому, что сказали вы… Утечка информации из лаборатории Виллигута… И это после того, как операцией начал руководить Шпеер… Вы понимаете, что это очень серьезно? С Карлом буду говорить лично я. Кстати…
Зиверс понял, что сейчас прозвучит что-то важное.
– Кстати, он уже интересовался судьбой своего работника… Как его там?
– Ганс Вернер, рейхсфюрер!
– Вы никак не можете отвлечься от официального тона, Вольфрам. Вам так важно это дело? – Гиммлер укоризненно покачал головой. – Я называю вас по имени. Сейчас это… дружеская беседа.
– Конечно, Генрих. – Зиверс почувствовал, как от дружеской беседы вспотела спина. – Я понимаю.
– Это уже лучше. Так вот, этот Ганс Вернер, оказывается, был неплохим работником. И занимал в лаборатории довольно высокое положение. Мало того, он был перспективным специалистом. Перспективным, но не настолько близким к Карлу, чтобы быть посвященным в тонкости вопроса.
– Судя по данным допроса, Гансу Вернеру было известно достаточно много о целях экспедиции.
Гиммлер кивнул. И Зиверс решил выложить на стол более крупную карту.
– Он признал, что сотрудничал через нескольких других специалистов лаборатории с кем-то в Ливии. У меня есть все основания полагать, что наш человек в Триполитании работает на две стороны.
– Наш человек в отряде или наш человек в Триполитании?
– В вовлеченном агенте я уверен. Гиммлер покачал головой.
– И как вы свяжете это со Шпеером? Зиверс пожал плечами.
– Неприятности начались именно с приходом Шпеера. Я хочу верить в то, что это совпадение.
– И правильно делаете, Зиверс. Кстати, я не верю в то, что в этом замешан Карл Виллигут. У меня нет никаких оснований полагать нечто подобное.
– Но артефакт должен был прибыть именно в лабораторию Виллигута.
– И именно поэтому самого Карла в заговоре заподозрить очень трудно. Так или иначе он бы получил доступ к артефакту. Для этого совсем не обязательно подключать к процессу третьих лиц. И вести настолько грубую работу с второсортной агентурой. Вам отлично известно мое отношение к Виллигуту. Я знаю его слишком хорошо, чтобы подозревать в столь грубой работе. Это человек, который не упустит из рук такой ценный предмет. И не отдаст его никому. Вы не станете отрицать, что сработано по меньшей мере бездарно?
– Да, конечно. Это напоминает… блуждание вслепую. Как будто кто-то попал в темную комнату и натыкается на предметы. Так обычно получается, когда ничего не известно о той организации, с которой приходится работать.
– Согласен. Кстати, вы достаточно хорошо изучили досье Вернера? Откуда он… Слабые места? Я верю в интуицию, скажите навскидку!
– Служил советником по научным вопросам в Риме… – не задумываясь ответил Зиверс. Он знал досье Вернера наизусть.
Гиммлер потер глаза.
– Пусть этим занимается Шпеер. Он отвечает за операцию. Он должен быть в состоянии справиться с любой проблемой. Итальянцы могут играть в собственные игры или в игры англичан, русских, французов, американцев. Пусть ими занимается Шпеер. Это будут его лавры… Насколько хорошо вы знаете нашего человека внутри отряда?
– Очень хорошо, рейхсфюрер.
– Ну вот и замечательно. А тот связной в Триполитании… Это бессонница господина рейхсминистра. Но никак не наша. Вы меня понимаете, Вольфрам?
– Так точно, рейхсфюрер!
– Генрих… – поправил его Гиммлер. – А с Виллигутом я буду говорить лично. Заходите почаще, Вольфрам, мне часто бывает не с кем поговорить так… На короткой ноге.
«Не прошло, – думал Зиверс, проходя мимо здоровенных эсэсовцев, охранявших двери. – Шпеер останется у руля «Тангейзера», а выскочка Виллигут в худшем случае будет иметь длительную беседу с рейхсфюрером, которого так любит. А с другой стороны, все могло бы быть и хуже. Неизвестно, что получится у того же Шпеера…»
Из служебной записки заместителя начальника архива «Анненербе»:
»… Вследствие внезапного пожара, возникшего из-за неисправности электропроводки, сгорели некоторые архивные документы. В основном ущерб нанесен секциям ВХ-502. Утраченные бумаги уничтожены полностью и восстановлению не подлежат. На данный момент детали происшествия уточняются. Виновные подвергнуты соответствующему наказанию…»
Зиверс подумал и вписал вместо слов «соответствующему наказанию», слова – «строгому наказанию».
И вернул записку заместителю.
