– Могли и мобилизовать, – сказал капитан. – Дела русских совсем плохи.
– Черт…
Восклицание Богера относилось к дороге, которая исчезла. Только что под капот мерно бежала песчаная полоса, и вот…
– Штурмбаннфюрер… Штурмбаннфюрер! Ягер открыл глаза.
– Поговорите с проводником, – попросил Артур. – Он… Стоп, вот он сам пришел к нам.
Муамар постучал в стекло, и капитан открыл дверцу.
– Спросите у него, куда исчезла дорога.
Ягер перевел вопрос, проводник сделал недвусмысленный жест, означавший, что дорога кончилась.
– Дайте-ка карту, – сказал капитан. Они с Максом выбрались наружу и расстелили ее на капоте, рядом Фрисснер положил компас.
– Это еще что?! – шепотом спросил Богер. Стрелка компаса медленно описывала круг. Остановилась, дрогнула и снова начала кружиться.
– Аномалия? – задумчиво пробормотал капитан. – Нет, это что-то странное…
Проводник тоже подошел и с интересом наблюдал за эволюциями стрелки.
– Не обращайте внимания…
Замке стоял рядом, тяжело покачиваясь. Из уголка рта скатывалась струйка слюны, но профессор не замечал.
– Я такое видел. Ничего страшного.
– Но где дорога?
Фрисснер повернулся к проводнику в надежде, что Муамар поймет возникшую проблему. Тот и в самом деле понял, помахал рукой-крылом куда-то на юг – вернее, туда, где, по представлениям Фрисснера, этот самый юг обязан был находиться.
– Вам плохо? – участливо спросил Богер ученого. Тот покачал головой.
– Мне не просто плохо… Мне очень, очень плохо. Я хочу попросить у вас извинения, господин капитан…
– Полноте, – сказал Фрисснер. – Как ваш желудок?
– Вроде бы ничего.
– Благодарите штурмбаннфюрера и его лекарство. Надеюсь, больше оно не понадобится…
– Нет-нет!
– Юлиус… Юлиус, вы хоть раз в жизни напивались? – спросил капитан с улыбкой.
– Не припомню.. Извините, я прилягу. Мне надо прилечь…
Шатаясь, археолог вернулся в машину и заворочался там, постанывая и кашляя.
Колонна остановилась, лишь когда солнце уже высоко поднялось над песками и начало накалять их своей беспощадной милостью.
– Привал, – скомандовал Фрисснер, выбираясь из машины. – Обст!
Унтер-офицер уже спешил к командиру.
– Выставите в охранение тех людей, кто спал ночью.
– Все спали, господин капитан.
– Все? – Так точно
– А вы?
– Я – нет, господин капитан. Я решил, что пусть ребята поспят. Тяжелый день, к тому же у нас потери. Это положительно скажется на их моральном состоянии.
– Какое у вас образование, Обст? – неожиданно для себя спросил Артур.
– Да собственно, никакого, господин капитан. – Обст был смущен. – Просто у нас был командир… Тоже капитан. Еще в первую войну… Я тогда рядовым был. Делать нечего было по молодости, вот в армию и подался. Добровольцем. Так наш капитан, вот кто был голова, на фронт из университета пошел. Всегда знал, что солдатам нужно. Уже в самом конце, когда и войны-то не было, он погиб где-то на Западном фронте. Я в это время в госпитале валялся, сводки читал: «На Западном фронте без перемен. На Западном фронте без перемен». Вот тебе «и без перемен»… Я теперь всегда про него вспоминаю.
– Война быстро двигает по службе, да?
– Это верно, господин капитан. Только думаю я, что выше унтера не поднимусь. Образования не хватает, да и подустал я командовать. Сказать по правде, я, как узнал, что нас к вам отряжают, обрадовался. Вот, думаю, теперь кто-то другой за меня думать станет.
– Ну и как?
– Да ничего… – Обст посмотрел из-под ладони куда-то на линию горизонта. – Привык я, оказывается, командиром быть. Мои люди…
Он пожал плечами и замолчал. Фрисснер присмотрелся к той точке, которую так сосредоточенно
