– На. – Москаленко отстегнул с пояса фляжку и протянул прапору.
Тот принялся глотать воду, судорожно двигая кадыком. Я тоже отхлебнул из своей – не могу сказать, что от этого стало лучше, вода комком провалилась в желудок и словно бы принялась там ворочаться. А ведь так пить хотелось... Я зажмурился. В детстве золотом после такого похмелья обычно зарекаешься пить на всю жизнь... и тут же нарезаешься по новой после неудачной опохмелки.
– Давайте я за руль, – сказал прапор, возвращая флягу капитану.
– Тогда я лучше пешком, – заявил старлей. – Ты ж нас в кювет свернешь, падла. Посмотри на себя.
– Шо я там не видал...
В итоге за руль посадили несчастного дурака Васюню, которому, оказывается, вчера пить не давали. Он завел двигатель и неуклюже, толчками вывел автобус с обочины на дорогу. Я открыл окно, высунул голову наружу, под ветерок, но лучше не становилось. Выпитая вода фонтаном плеснула изо рта.
– Похмелиться дать? – ехидно спросил Москаленко.
Я промолчал. Может, правда спиртику садануть?
За окном проплывала придорожная зелень, изредка – порушенные и не очень автобусные остановки, рассыпавшиеся кирпичные туалеты. Встретился и автобус, «пазик», – желтый, в черных пятнах там, где опала краска, с выбитыми стеклами и изрешеченными бортами. В другом месте шоссе перекрывали два столкнувшихся грузовика – «КамАЗ» и «зилок»-самосвал, обгорелые и почему-то без колес. Васюня довольно аккуратно объехал их по обочине. Что ж их не уберут-то? Наверное, не такое у них тут оживленное движение, чтобы трассу расчищать.
Так мы и ехали до тех пор, пока не пришлось бросить автобус – кончилось горючее. Любопытно, что мы так никого и не встретили на шоссе. С одной стороны, слава Аллаху, с другой – интересно всё ж было бы разузнать, что за уроды тут обитают. Загадочка, надо полагать, останется неразгаданной, если только на обратном пути не столкнемся. А будет он, обратный путь? Хрен его знает.
То, как хорошо передвигаться в общественном транспорте, я понял после первой десятикилометровки. Автобус нас порядком развратил, сволочь такая. К хорошему быстро привыкаешь, а отвыкаешь – долго.
Ковыляли неторопливо, а у капитанов не хватало наглости нас подгонять – всё же вон сколько на колесах проехали, можно и не нестись сломя голову. Стало сухо и жарко, в траве одуряюще трещали кузнечики, вдобавок у нас кончилась вода.
– Речечку бы найти, – бормотал Костик, голый по пояс, отгоняя веткой комаров, которым жара была по барабану. – Окунуться, напиться.
– Хоть бы лужу, – сказал прапор.
– Из лужи пить нельзя по такой-то жаре, – покачал головой Шевкун.
– Я про окунуться говорил, – огрызнулся прапорщик, – не дурнее паровоза. Сколько нам идти еще, сказали бы лучше.
– Идти совсем недалеко. Может, к ночи уже доберемся.
– Дай-то бог.
Но к ночи мы не добрались, пришлось остановиться в небольшом песчаном овраге, заросшем папоротником. Наломав разлапистых ветвей, я устроил себе мягкую постельку и завалился с целью уснуть, но тут Москаленко предложил выпить по рюмочке из автобусных запасов (канистру мы, понятное дело, не поволокли, хотя Коля и предлагал, но фляжки набрали) Я уже хлебнул чуть-чуть в одиночку, но и отказываться было неудобно. Костер по причине жары и отсутствия жратвы, которую на нем можно зажарить, разводить не стали – так и сидели в темноте, чокаясь на ощупь фляжками. Капитан предупредил, что напиваться не стоит, но никто и не собирался в такой духоте.
– Завтра будем на месте, – сказал Москаленко. – Не верится?
– Не так долго и шли, – буркнул Коля.
– Автобус помог.
– Может, расскажете, товарищ капитан, чего нам завтра ждать? – спросил я.
Москаленко помолчал.
– Я бы и сказал... Но и сам толком не знаю. А что знаю – не скажу. Не имею права.
– Сами ведь увидим, если на то пошло. Или?..
– Вот и увидите, – заключил Москаленко. – Ну что я вам стану сейчас тут лапшу вешать, мужики? Расскажу – а будет совсем не то. На хрен. Давайте еще по маленькой, а потом спать. Черт его знает, как завтра день сложится.
Я не спал. Смотрел в высокое звездное небо, необыкновенно чистое, потел, ворочался. Спать, собственно, и не хотелось совсем: жара, комары, даже выпивка не помогала. Дождик бы пошел, что ли... Когда не требовалось, лил как из ведра, а сейчас хоть бы капля.
Может, зря мы с Костиком не сорвались на полдороге? Хрен с ними, с прапором и старлеем, одни бы сорвались, уже далеко бы отсюда были. Но вот зачем? Куда идти? К этим, что по трассе автобус гоняют? Нужны мы им. Да и осточертело всё, достало. Вернусь – там опять голодуха, жирные чиновничьи морды, отопление к зиме порвало на хер, света нет, воды нет, ОМОН очередную демонстрацию стариков разгоняет, потом медали да вставные челюсти на асфальте валяются... Посмотрю, куда нас привели, а там уже буду думать. Если останется, чем думать.
С такими мыслями я и уснул, и опять мне ничего почти не снилось, только что-то расплывчатое, рваное, чего утром и не вспомнишь...
– ...А вон самолетик-то... – громко сказал кто-то, вроде прапор.
Я открыл глаза.
