образованные, состоятельные, пользующиеся уважением, короче говоря, занимающие определенное место в креольском обществе.
Что же такое Воду?
Это сверхъестественное всемогущее существо, оно вызывает все происходящие в мире события и управляет ими. Иначе говоря, для его почитателей Воду, не менее жестокий, чем Молох[89],— нечто вроде бога. Олицетворяет его неядовитая змея, огромный безобидный уж, служащий предметом истового поклонения. Именно под покровительством ужа проходят собрания и свершаются обряды.
Конечно, Воду знает прошлое, видит все в настоящем и предсказывает будущее. Его власть и волю доносят до людей великий жрец и великая жрица, объявляющие, что в них вселился бог. Приверженцы культа твердо верят, что так оно и есть. В каждом округе, в каждом более или менее крупном селении есть своя жреческая пара. Великого жреца назначают пожизненно, а он выбирает себе спутницу — великую жрицу Их зовут король и королева, хозяин и хозяйка или же более фамильярно: папа-король и мама-король, которые превратились в обыденной речи в
Доверенные и уполномоченные лица грозного божества, жрец и жрица, пользуются почетом и имеют абсолютную власть, а их личности священны. Для этих грубых и жестоких невежд такое могущество — прекрасное средство удовлетворить любые свои потребности, дать выход алчности, злобе и прочим пожирающим их низменным страстям.
Воду, как и Молох, — это в первую очередь божество кровожадное. Ни одного жертвоприношения без пролития крови! Ни одного собрания, где бы приверженцы не имели возможности усладить себя и вдосталь напиться горячей живой влаги! Несчастные приверженцы этого донельзя извращенного культа делятся на две секты:[90] одна просто отвратительна, а другая ужасна и чудовищна. Действительно, первая удовлетворяется кровью и мясом петухов и козликов, а вторая — безрогими козликами, то есть человеческими жертвами!
И какими жертвами! Ими бывают женщины, девушки (еще лучше!) и дети, которых папароли убивают с неслыханной жестокостью. Их же останки пожирают во время чудовищных оргий! Пьют на этих кощунственных пирушках, которые устраивают как можно чаще, кровь, смешанную с тростниковой водкой.
Не обвиняйте автора в том, что он упивается описанием ужасов. Он стремится лишь рассказать о страшной, но истинной правде.
На Гаити, на Кубе, в Луизиане, в Гондурасе существуют заслуживающие доверия юридические документы. Сохранились распоряжения, судебные решения и приговоры по делам поклонников Воду.
Многих почитателей Воду обрекли смертной казни — таких примеров сотни! — за то, что они похищали, подвергали заточению, а затем убивали и пожирали людей, приносимых в жертву поганому идолу!
Приведу только один пример, показывающий, что в нашем повествовании нет преувеличений. Пример, само собой разумеется, взятый из официальных источников.
Это случилось в 1889 году. Испанский артиллерист, служивший в гарнизоне Сантьяго-де-Куба, прослышав про культ Воду, решил во что бы то ни стало побывать на жертвоприношении. Солдаты его батареи, что были членами секты и кому он оказал некоторые услуги, согласились проводить офицера в соседний храм. Пошли на это с крайним нежеланием, поддавшись уговорам. При этом потребовали от командира полного сохранения инкогнито[91], иначе не ручались за его жизнь.
Артиллерист торжественно поклялся, что никак не выкажет удивления или возмущения и не произнесет ни слова. Так устранили все препятствия.
В назначенный день испанец вымазал себе лицо и руки черной краской, надел грубую одежду — в общем, сделал все, чтобы походить на негра. Солдаты отвели его туда, где обычно проходили собрания, и он смешался с толпой.
К своему глубокому удивлению, в этом беспорядочном скоплении людей разных каст[92] и цветов кожи, от которых исходил ужасный козлиный дух, пришедший узнал людей, принадлежащих к богатому креольскому обществу, в частности нескольких дам, с кем он встречался на светских раутах!
Вскоре, однако, его внимание сосредоточилось на омерзительной церемонии. На некое подобие каменного алтаря поставили огромный котел, наполненный дымящейся жидкостью, от нее исходил сильный запах алкоголя; а затем клетку, где дремал, свернувшись кольцом, огромный уж. Куда-то в угол затащили несколько белых кур и белую хорошенькую козочку со связанными ногами.
Папароль принялся бить в барабан сначала медленно, а потом быстрее и быстрее. Когда он подошел к клетке с ужом, тот стал свистеть и извиваться.
Вскоре папароль впал в неистовство. Его состояние передалось мамароли, а также части собравшихся. Они принялись топать ногами, орать, бесноваться. Затем, когда у мамароли начались ужасные судороги, а на губах выступила пена, когда она впала в состояние каталепсии [93], великий жрец схватил белую козочку и отхватил ей голову, собрав кровь в подставленный котел, добавив какого-то алкоголя.
К приготовленной смеси потянулись все желающие, и по залу прокатилась новая волна неистовства. Некоторые направились к алтарю[94] с надеждой выпросить у бога особую милость. Молились кто о чем — о богатстве, радостях, здоровье, излечении, любви, даже об успехе замышлявшихся преступлений.
Офицер, с трудом преодолевая отвращение, полагал, что участники церемонии ограничатся уничтожением кур и козочки. Не тут-то было! К жрице, — она в конце концов пришла в себя, — подошел молодой негр лет двадцати, не уступавший в силе гладиатору[95]. Он встал на колено и мягким нежным голосом стал просить ее:
— О мамароль, я хотел одну милость вас просить…
— Ты что такое хотеть, сын мой?
— Вы подарите нам великая жертва… да, жертва козленка безрогого.
Омерзительная мегера[96] решила удовлетворить его просьбу и подала знак. Толпа, тотчас притихшая в ожидании важного события, расступилась, и в глубине зала показался совершенно голый ребенок лет семи, сидевший на бамбуковой табуретке. Руки и ноги малыша были связаны. Он с ужасом смотрел на шайку людоедов.
В прикрепленный над котлом шкив[97] пропустили веревку со скользящей петлей, ее затянули вокруг лодыжек дитяти. Великий жрец с помощью веревки вздернул мальчика вверх ногами. Несчастный дико закричал, вдобавок увидев окровавленный нож в руках папароля.
Офицер вздрогнул от ужаса и возмущения. Забыв о обещании, о грозящей ему смерти, он воскликнул:
— Господи! Пожалейте хоть маленького! — и бросился к малышу, готовый погибнуть, но спасти.
Не тут-то было! Стоявшие рядом солдаты схватили артиллериста и вытолкали из храма. Вдогонку бросились несколько фанатиков[98] с ножами. Но, налакавшись страшной смеси крови с водкой, они не смогли догнать капитана и солдат, и те возвратились к себе в Сантьяго.
Офицер сразу направился в полицию с требованием окружить храм. Нужно было попытаться, если еще не поздно, сохранить жизнь ребенка, предназначенного в жертву беспощадному божеству. Но в полиции на Кубе служат мулаты и негры. Часть из них принадлежит к секте Воду. А другие так запуганы слухами об ужасных обычаях, что молчат.
Несмотря на неоднократно повторенные приказания своего начальника, подчиненные не желали приступать к операции; вернее, они проявили такую медлительность и неповоротливость, что когда наконец на рассвете явились в храм, там было уже пусто. На полу валялись лишь обглоданные людоедами череп и кости.
Возмущенный капитан счел своим долгом рассказать обо всем прокурору и даже назвать ему тех, кого встретил на этом диком сборище. Крайне удивившись, прокурор начал расследование, оно выявило такие
