– Поодному, больше никуда не ходим! – заявил Володя. – Согласны?!
– Да! – тут же ответила Машка.
– Не возражаю, особенно, если Машка в туалет захочет! – улыбнувшись, саркастически согласился Ефим. – Чё ты выдумываешь? Вы, правда, не слышали?
– Нет, – сказал Вова, – не слышали.
– Къы! – щелкнул пастью Ефим. – Оглохли, значит!
– Извини, брат.
– А-а! – он махнул рукой. – Мань, ты из лука стреляла когда-нибудь?
– Нет, – ответила Маша.
– Сейчас, почавкаем – научу! Хочешь?
– Хочу.
– Тебе сильно плохо?
– Да, – Маша ответила не громко, мелко покачав головой.
– Научу! – пообещал Ефим. – Сегодня никуда не идем! Научу. Отдых!
Он умел уходить от плохого настроения.
Вечером, когда над болотом поднялся офигенно ровный, как «шесть копеек», диск луны, когда звезды мелкой дробью расстреляли дуплетом низкое небо, когда подползло лирическое настроение и все были сыты и хорошо отдохнули, Ефим «включил свой патефон».
– А что, ребятки, неплохо сидим, а?
– Начинай, – сказал Вова, лениво грызя корень рогоза, вкус которого напоминал картошку и орех одновременно. – Что тебе там ещё пришло?
– Ты меня уже, как никто, понимаешь, – Ефим довольно улыбнулся. – Мань, ты чего там застыла?
Маша сидела укутавшись, как индеец, в одеяло и смотрела в одну точку, где-то внутри костра. Не поднимая головы, не отводя взгляда от своей точки, она ответила:
– Думаю.
– О чём, если не секрет?
Маша отвела глаза от огня, посмотрела на Ефима и пояснила:
– Думаю – как будет завтра? Как по болоту пойдем? Что будет потом? Что дома творится? Вспоминаю, как я вас увидела. А если б не увидела?
– Не думай об этом – этого ничего нет.
– В смысле, нет?
– Ну, нет – и всё! Прошлое – прошло, будущего может и не быть! Есть только сия минута, ты, я, Володя, костер, звезды, утки на озере квакают, и все, что мы видим вокруг или как-то по другому ощущаем, например, вот тот корешок рогоза у Вовы во рту.
Вова, не обращая внимания на слова Ефима, уточнил:
– Утки – крякают.
– У кого – как. У меня – квакают. Всё относительно, Вольдемар.
Володя хмыкнул.
– Но-но, философ, давай, расскажи нам с Машей какую-нибудь свою историю – вечер с пользой пройдет! – Вова кинул недоеденный корень рогоза в костер. – Давно! Вкус, как у портянки!
– Откуда у тебя в памяти такое разнообразие вкусов, – Ефим откинулся на спину, уставившись на звезды. – И не разбрасывайся пищей, пожалуйста.
– Да, извиняюсь! – Вова почесал нос. – Ну, давай свою философию – вижу же, что что-то ещё тебе в сосуд познания накапало за сегодняшний день.
– А ты прав, мой юный Генрих, – говорил Ефим звёздам. – Ты, как всегда, прав. У тебя зоркий взгляд, сильные руки, стальные нервы. Ты непростой малый, с тобой путешествовать – одно удовольствие…
– А с тобой – польза – каждый вечер бесплатный ликбез.
– Рад услужить, помочь, объяснить, – казалось, что Ефим сам с собой разговаривает, уставившись в небо. – Красиво! Жаль, недолговечно… для меня…
– Чё, помирать собрался? – Вова кинул маленькую щепку в сторону Ефима, чтобы «разбудить» друга. – Чего ты там грузишься?
Ефим приподнялся и сел.
– Всё – звезды кончились, появился костер и вы. Что, ещё раз доказывает…. Братцы мои, товарищи – никакого пространства нет!
Вова наморщив лоб, грустно помахивая «шарабаном», улыбаясь, как идиот, согласился:
– Да! Да, брат, ты сильно нахлебался! Не ходи больше за рогозом… Я тебя очень прошу!.. пожалуйста.
– Смейтесь! Смейтесь, Паяцы! – Ефим встал, настроение его улучшалось, когда он входил в образ Горацио. – Смейтесь, жалкие смертные!
– Маш, не бойся – Фима иногда показывает театр одного актера – это нормально… и поучительно, порой. Как минимум – небезынтересно, – Вова улыбнулся Маше. – Мы так вечера коротаем. Подключайся.
– Подключайте свои радио и видеоприемники! – декламировал Ефим, расслышав последнее слово Володи. – Смотрите, слушайте, хотите – нюхайте, но, не будьте безучастны в эту единственную и неповторимую никогда секунду вашей жизни! Оп! И началась новая секунда, которая так же неповторима – ловите и её! Оп! Вот уже и третья!..
– Ты так до утра «опать» будешь! – Вова взял на себя роль критика. – Приступай к главному!
Ефим опустился на землю. Присел на свой расстеленный плащ.
– Ладно, слушайте, чего я думаю. Пространства нет!
– Та-ак!
– Нет его! Есть только наше субъективное восприятие чего-то такого, чего не пояснишь другим, так как не сможешь им дать свои глаза, уши, нос, язык, пальцы, вывернуться из своей телесной клетки-оболочки и предложить её товарищу, например, тебе, доктор. Я сижу здесь, ты сидишь там. Вокруг нас всё вроде бы одинаковое, но я воспринимаю всё вокруг по-своему, а ты – по-своему – у нас разные точки зрения. Стало быть, и пространства в данную секунду у нас разные. Я вижу звезды, ты – костер. О чем мы можем договориться, если начнем спорить? А ведь всё происходит на одном «острове» среди одних и тех же болот. Понимаешь?
– Пока не очень, – сознался Володя.
– А ты, Маша?
– Стараюсь! – созналась Маша.
– Молодцы, что стараетесь! Хотя… вам что делать-то? Поехали дальше! Вот, сейчас темно и мы, почти, не видим той «нашей» скалы…
– А почему она «ваша»? – вставила Маша.
– Не перебивай! – остановил её Вова. – Потом скажу. Продолжай, профессор.
– … Мы не видим скалы, потому что темно. Наше пространство сузилось по сравнению с дневным пространством. Туман вдруг упадет – пространство будет ещё меньше. Я закрою глаза, и моё пространство превратиться только в то, что я ощущаю руками и слышу, допустим. У слепых – своё пространство, у зрячих – своё, у глухих – другое, своё. А все они находятся в одной комнате. И это ещё не всё. Как я только что привел пример – разные географические точки отсчета этого пространства – и всё! пространство изменилось! Даже если набор чувств у нас одинаковый и работает нормально. Так что, нет никакого пространства – есть наше восприятие реальности. А мы называем его пространством.
– Что-то ты загнул, брат! – Вова на всякий случай посмотрел на звезды. – Вот когда за тобой медведь гнался, ты наверняка думал, как бы побыстрее свалить в дальнее «пространство», чтобы не остаться с Мишей в одном!
– Да! Вот именно! Мне и хотелось свалить в другое восприятие мира, от Миши, чтобы наши географические точки не пересеклись! Правильно говоришь! Ты же сам только что подтвердил мои слова.
– Не, мудрено, как-то! Ты давай чего-нибудь попроще.
