Опустившись в кресло верховного жреца, Хорг налил вина в серебряный кубок, поднес к губам, да так и замер. Клочья лилового тумана, о которых он почти забыл, внезапно слетели из-под свода опочивальни и накрыли Хорга густым, удушливым облаком.
Он не успел испугаться. В сознании жреца вновь зазвучал голос, повелевающий подчиняться без малейших сомнений и промедления. Хорг и не думал спорить с
Вскоре жрец узнал все, что
С помощью заклинаний и начертанных на стене кабалистических знаков Черной магии он мысленно отыскал в южных степях кочевье авхатов-смертников и довольно легко овладел сознанием полупьяного шамана. Заставив шамана прийти к вождю племени, Хорг приказал ему изловить русоволосого синегорского охотника и объяснил, где и как это лучше всего сделать.
С этим полудиким вождем по имени Нур-Като было посложнее. Даже к заверениям жреца, что вместе с охотником может выйти из Пьяной топи давнишний враг племени венедский конокрад Демид, Нур-Като сперва отнесся недоверчиво.
Но в конце концов и он подчинился, вдруг решив, что голос Хорга, доносящийся из чрева шамана, принадлежит слуге какого-то степного божества, способного простить ему все былые грехи. Верховный жрец никогда даже не слышал про такого бога, однако возражать глупому авхату, разумеется, не стал…
Нур-Като и его воины выполнили все наилучшим образом, поскольку синегорец не успел или не сумел воспользоваться защитой Браслета Власти. Из хвастливых ответов вождя Хорг узнал, что молодого охотника и поймали-то по-охотничьи: накрыли большой сетью. Впрочем, эти частности мало интересовали Хорга.
Самое главное заключалось в том, что очень скоро власть верховного жреца Волчьего Братства распространится не только на всю Борею, но также на Свеонию, Упсал, Мерю! Именно такую награду посулил Хоргу его новый властелин. А ведь Патолус ни о чем подобном даже мечтать не осмеливался!..
Хорг передал авхатскому вождю повеление Великого Господина: синегорца и серебряный браслет без промедления доставить в лагерь Климоги Кровавого. Зачем нужно столько возиться с безродным охотником? Этим вопросом он не забивал себе голову, а на недовольного Нур-Като прикрикнул — и тот вновь покорился.
Теперь оставалось дождаться, когда неведомый Господин найдет время для выполнения своих обещаний. Верховный жрец был уверен, что долго ждать не придется.
3. Возвращение силы
Авхаты не подозревали, что с каждой верстой, отдаляющей синегорца от Пьяной топи, к нему возвращаются тайные силы, сдержать которые не смогут ни прочные колодки, ни дубовая клетка, ни острые копья стражников. Конечно, одному управиться с дюжиной опытных воинов будет не очень легко, однако на его стороне внезапность, а это уже много.
Стражники, скачущие рядом с клеткой, даже не замечали, что кровоподтеки и ссадины почти исчезли с его лица. Владигор намеренно лежал скрючившись и временами громко стонал, изображая беспомощного калеку. Получалось столь убедительно, что утром с него сняли ручные колодки, дабы он смог без помех съесть черствую лепешку и выпить воды из кувшина. Впрочем, вскоре по приказу подозрительного авхатского вождя его заковали вновь, а к двум стражникам добавились еще трое.
Но эти предосторожности ничуть не беспокоили Владигора. Уже к середине дня он мог бы, поднатужившись, разнести свои оковы з щепки, однако решил дождаться ночи. Причина была простой: в степной дали князь приметил большую серую птицу, скрытно сопровождавшую авхатский отряд.
Филька!
Значит, верный друг не погиб в небе над Мертвым городом, не сбился с пути. Он рядом и, как всегда, готов помочь Владигору. Сейчас, пожалуй, только ослепительное солнце не позволяло птицечеловеку немедленно броситься выручать князя. Как стемнеет — иное дело начнется, тут уж они вдвоем развернутся!..
А пока у Владигора было предостаточно времени, чтобы поразмыслить о событиях вчерашнего дня. На кого была устроена засада? Почему сейчас его везут — столь поспешно и с такой внушительной охраной — отдельно от других пленников? И куда именно везут? Где его друзья и какая участь их ожидает?
Тщетно пытаясь найти ответы, Владигор ловил себя на том, что мысли его постоянно устремляются к Ольге. Если бы он мог, преодолев разделяющее пространство, поведать ей о своих чувствах! Ну почему не сказал ей раньше все те слова, которые давно переполняют его? Теперь, увы, остается лишь упрекать себя да надеяться, что богиня Мокошь защитит Ольгу.
«Глупец! — тут же одергивал он себя. — Разве у небожителей мало других забот? Какое им дело до скоморошки с золотыми глазами, а тем более до твоих чувств к ней? И как быстро твое ретивое сердечко позабыло прекрасную Лерию, принявшую мучительную смерть, но не предавшую тебя и Синегорье! А ты, кажется, готов позабыть долг ради еще одной ночи страстной любви?.. Ты обязан сейчас думать не об Ольге, не о горячих ласках, былых и будущих, а о том, как вырваться из плена и найти дорогу к Богатырскому мечу! Иначе ты не имеешь никакого права называться Хранителем и верным Стражем Времени!..»
Эти борения с самим собой, как ни странно, весьма способствовали восстановлению физических сил Владигора. Его мышцы не только обрели прежнюю мощь и упругость, но будто налились новой энергией. Может быть, все дело было в неутоленной жажде решительных действий?
На сей раз перемену в состоянии пленника заметили и авхатские стражники. Один из них обеспокоенно переговорил с вождем, указывая на синегорца, после чего повозку с клеткой окружили сразу семеро воинов. Владигор с трудом сдержал усмешку: их грозные копья и обнаженные мечи казались ему теперь детскими игрушками…
Наконец огненный диск солнца спрятался за дальние курганы и долгожданные сумерки сгустились над степью. В быстро темнеющем небе зажглись первые звезды.
Сперва князь решил, что неутомимые авхаты не будут останавливаться на ночлег, уж больно спешили они к своей неведомой цели. Но то ли движение в ночной тьме они посчитали опасным, то ли коней пожалели, однако вскоре отряд замедлил скачку и куда-то свернул. Чуть приподняв голову, Владигор огляделся — и тут же резкий удар копья по плечу заставил его упасть на дно повозки. Похоже, с наступлением вечера авхаты стали проявлять к пленнику особое «внимание»… Тем не менее князь успел заметить кое-что странное для этих мест: среди выгоревших ковылей и полыни — крошечный зеленый островок с низкорослыми деревцами. От островка тянуло свежестью и влагой. Ему стало окончательно ясно, что именно здесь авхаты решили провести ночь. Что ж, здесь он и поквитается с ними.
Рискуя заработать еще один крепкий тычок, Владигор, едва повозка остановилась, с нарочитым кряхтением перевернулся на бок и, опершись на колодки, сел. В спину сразу уперся железный наконечник авхатского копья, а двое других стражников угрожающе вскинули мечи.
Он сделал вид, что испугался, и виноватым голосом пробормотал:
— Да вы чего, мужики? Больно ведь! Я лишь косточки поразмять хотел, а то руки-ноги совсем затекли. Неужто не понимаете?
Притворство подействовало. Мечи вернулись в ножны, и копье больше не буравило спину. Нужно было приучить стражников к мысли, что пленник шевелится просто так, без каких-либо враждебных намерений. Первая попытка удалась. Заодно Владигор внимательно осмотрел местность и почти сразу увидел на кривой верхушке ближнего дерева неподвижный силуэт филина. Итак, оставалось лишь выждать момент, когда внимание стражников будет чем-нибудь отвлечено и возле клетки останется не больше трех- четырех человек.
Филька понял, что от него требуется, и, тяжело взмахнув крыльями, скользнул к земле. Первый же подвернувшийся ему воин заработал когтистой лапой по лицу, второму повезло еще меньше — он взвыл диким голосом, когда Филька клюнул его прямо в глаз. Третий замахнулся мечом, однако Филька удачно вывернулся и, налетев сзади, грудью сшиб противника на землю.
