— Все в порядке.
— Отправил?
— Конечно.
— И оно уже пошло?
— Разумеется.
— А когда Линкольн получит его?
— Трудно сказать… Ты же видишь — война! Доставка почты может быть задержана. Но я думаю, что Линкольн уделяет достаточное внимание почте, ведь он сам в молодости был почтовым служащим и понимает значение ее работы.
Узнав, что Линкольн работал на почте, Тусси успокоилась — как письмо могло не дойти до человека, который сам занимался письмами!
С этого дня вся жизнь Тусси превратилась в ожидание ответа от президента. Каждый раз, когда Маркс писал письмо Энгельсу, она требовала, чтобы отец справлялся у своего друга, не получил ли тот вызова из Вашингтона. Но время шло, а вызова не было и не было ответа.
— Что бы это значило, Мавр? — тревожно спрашивала Тусси. — Уж не перехватили ли мое письмо южане?
— Конечно, такая возможность не исключена, — разводил руками отец, но все-таки, думаю, она маловероятна. Скорее всего, Линкольн принял во внимание твои советы, а ответить тебе просто некогда. У него же столько дел! Должно быть, он занят подготовкой наступления.
Тусси такое объяснение не удовлетворяло. Она понимала: занят, но ведь ее письмо было государственной важности. Однажды, услышав разговор взрослых об агентах южан в Северных штатах — их называли 'медноголовые змеи', — девочка подумала: а не засели ли эти 'змеи' и на здешней почте? И не перехватили ли они ее письмо?! Она даже похолодела от предположения о таком коварстве.
Вечером Тусси поделилась сомнениями с отцом.
— Это невозможно, — категорически заявил Мавр. — Там сидит такой милый почтенный старичок, что заподозрить его ни в чем нельзя.
— Какой ты наивный человек! — горячо возразила девочка. — Он же может притвориться! Ты сам читал нам в газете, как шпионы южан действуют в Северных штатах… Я тебя очень прошу, завтра, когда Лаура пойдет провожать тебя в библиотеку, пожалуйста, возьмите меня с собой и давайте зайдем на почту. Я должна видеть этого старичка сама.
На другой день после завтрака Мавр и Лаура повели Тусси на ту почту, с которой обычно отправлялись письма Энгельсу и вся другая корреспонденция. Тусси страшно волновалась, она была убеждена, что тотчас увидит двойную игру старичка и гневно крикнет ему: 'Вы шпион!' На ее крик прибежит полицейский, шпиона схватят, а через несколько дней она получит телеграмму: 'Благодарю за помощь. Вы доказали свою преданность нашему делу. Срочно выезжайте вместе с дядей Фредом. Жду. Президент Северо-Американских Соединенных Штатов Авраам Линкольн. Вашингтон, Белый дом'.
Когда вошли в помещение почты, Тусси была ни жива ни мертва от волнения.
— Доброе утро, господин Вуд! — приветствовали старичка за барьером Мавр и Лаура.
Тот любезно ответил на приветствие и спросил, глядя на Тусси:
— А кто эта маленькая леди?
— Это моя дочь Тусси, — сказал Маркс. — Она хотела бы с вами познакомиться.
'Ах, что он делает! — ужаснулась Тусси. — Ведь надо же, чтобы никто здесь не знал, кто я!' Старичок, конечно же, был подозрительный. Усы у него наверняка приклеенные, а на голове парик… Но вот он уже вышел из-за барьера и, наклонившись, протянул руку:
— Роберт Вуд, начальник почты.
'Роберт? — пронеслось в мозгу Тусси. — Какой негодяй! Он так уверен в своей безнаказанности, что даже не боится называть себя именем командующего войсками южан — генерала Ли!.. Ну что ж, раз Мавр испортил мне мой план, будем действовать иначе. Посмотрим, как он встретит это!' Пытливо, не мигая, глядя в глаза почтмейстеру, Тусси протянула ему руку и отчетливо, громко произнесла:
— Элеонора Маркс, друг Авраама Линкольна!
Она ожидала увидеть в глазах чиновника смятение, страх, мольбу о пощаде и уже приготовилась крикнуть ему в лицо: 'Как вы смели перехватить мое письмо? Шпион! Рабовладелец! Змея!' Но почтмейстер, потряхивая ее влажную и ледяную от волнения ручонку в своей сухой теплой ладони, тихо засмеялся и переспросил:
— Друг Линкольна?
— Да, сэр! — все еще надеясь, что шпион вот-вот не выдержит, продолжала наступать Тусси. — Я и дядя Фред ждем его вызова. В любой день мы можем отбыть в Вашингтон.
— Вот как! — продолжая спокойно и ласково улыбаться, воскликнул тот, кто называл себя Робертом Вудом. — Очень интересно, очень!
'Крепкий орешек!' — подумала Тусси и решилась на последний, отчаянный выпад. Все так же пронизывающе глядя в глаза почтмейстеру, она медленно и многозначительно спросила:
— А разве вы, господин Вуд, всего этого не знали?
Как показалось Тусси, что-то изобличающее метнулось было в глазах Вуда, но он тотчас овладел собой и как ни в чем не бывало с удивлением сказал:
— Но откуда же мне все это знать! Доктор Маркс и твои сестры, правда, часто заходят к нам, но они, к сожалению, ничего мне не рассказывали.
Наклеивая марки на конверты, Мавр и Лаура искоса наблюдали всю эту сцену и, в отличие от господина Вуда понимая ее скрытый смысл, едва удерживались, чтобы не прыснуть от смеха.
— А больше вам неоткуда было узнать? — никак не хотела смириться со своим поражением Тусси.
— Решительно неоткуда! — пожал плечами почтмейстер. — Ведь в газетах, кажется, об этом не писали?
— В газетах-то не писали, — с таинственным нажимом на первые слова сказала Тусси, — но могли писать кое-где еще…
Маркс понял, что если Тусси тотчас не увести, то она вот-вот все-таки выпалит, что почтмейстер шпион и что он перехватил ее письмо. Быстро сдав конверты, он распрощался и поторопил обеих дочерей на улицу. Но в дверях Тусси остановилась и, обернувшись, спросила старичка:
— Господин Вуд, а вы знаете, что Авраам Линкольн тоже служил на почте? — она поняла, что игра проиграна, и это было последней попыткой смутить шпиона.
Но шпион выдержал и этот удар.
— Да! — воскликнул он радостно. — Об этом знают все почтовики Лондона, и мы очень гордимся… Доктор Маркс, какая у вас замечательная, образованная дочь!
…На улице Мавр и Лаура не удержались. Они хохотали так весело и дружно, что прохожие останавливались и смотрели на них. Но Тусси не разделила веселости отца и сестры, она была уверена, что стояла сейчас лицом к лицу с коварным агентом южан. Она сказала, что напишет письмо Линкольну, и потребовала от Мавра, чтобы он отправил это письмо с другого почтового отделения. Мавр твердо обещал так и сделать. Он только заметил, что она не имела права называть себя другом Линкольна.
— Конечно, — признала Тусси, — но это была военная хитрость.
Новое письмо было, по существу, повторением первого, только в конце Тусси сделала приписку: 'Если бы вы знали, господин президент, в каких трудных условиях нам приходится жить. На каждом шагу нас преследуют медноголовые змеи. Одна из них, пробравшаяся под видом чиновника на нашу почту, даже перехватила мое письмо к вам. Вероятно, оно уже переслано генералу Ли. Учтите это'.
Прочитав приписку, Мавр сказал:
— Тусси, пожалуй, тут преувеличение…
— Никакого преувеличения! — решительно заявила девочка. — Никакого! Отправь, пожалуйста, письмо в таком виде.
Между тем вести с фронтов приходили нерадостные. Северяне, правда, сколотили довольно большую армию, в 600 тысяч человек, предприняли наступление и на Западном и Южном театрах военных действий заняли несколько городов. Но это были второстепенные участки; на главном же театре, в Виргинии, успех
