всегда обожала моряков…
Мазур глотнул из горлышка и подумал, что жизнь не так уж плоха. Временами…
Глава двадцать девятая
Маски в хороводе
Именно теперь, когда он лежал на пушистом ковре, лениво поглаживая плечо прильнувшей к нему женщины, опустошенный до легонького кружения головы, догадка и пришла. Все кусочки головоломки словно сами собой сложились.
Отгадка только на первый взгляд казалась невероятной – по размышлении приходилось признать, что во всем этом, во-первых, по нынешним меркам нет ничего особенно потрясающего. Во-вторых, все было предельно логично. Именно так и следовало завершить долгую и сложную операцию, если поставить себя на место тех, кто все это затеял. Его этому давно и старательно учили – ставить себя на место противника…
Времени, быть может, не было вовсе, и он испугался, что опоздает.
– Что с тобой? – спросила Эстебания. – Ты вдруг словно затвердел, как судорога прошла…
Мазур осторожно высвободился, потянулся к разбросанной одежде. Пола куртки с левым карманом, где лежал пистолет, глухо стукнула об пол.
– Надо спешить, – сказал он, с ходу выбрав линию поведения. Наилучшим в общении с ней была бы мягкая непреклонность. – Я должен еще кое-что сделать…
– Это важно?
– Чертовски важно.
– Вот видишь, я была права, – грустно сказала Эстебания. – Военные всегда выскакивают из постели в самый неподходящий момент…
Похоже, он угадал верный тон – мачо, изволите ли видеть… Она еще что-то болтала о великолепном капитане-летчике, который примерно так же на рассвете выскочил из ее постели, торопясь сыграть свою роль в очередном военном перевороте, правда, команданте Влад выгодно от него отличался, потому что сначала оставил женщину полностью довольной, а уж потом засобирался по своим занудливым офицерским делам… Он слушал плохо, в темпе натягивая одежду. Присел на корточки рядом с ней, чмокнул в щеку и покаянно сказал:
– У меня правда срочные дела…
– Я понимаю, – тяжко вздохнула она. – Что с вами поделаешь, вы безнадежны…
И быстрым летучим движением перекрестила на католический манер. «Великолепная женщина, – успел подумать Мазур, притворяя за собой дверь. – Так расставаться, без нытья и неуместной в данный момент лирики, не всякая сумеет…»
В коридоре посторонних лиц не наблюдалось. Неподалеку гремела музыка, доносились отзвуки непринужденного веселья – обещанный ночной бал, надо полагать, в разгаре.
Кацуба громко откликнулся на неизвестном Мазуру языке, скорее всего, опять испанском.
– Команданте, – сказал Мазур.
Впустив его, Кацуба вернулся к столу и продолжал начатое дело – там лежала варварски искромсанная шелковая штора, из которой майор нарезал полоски.
– Первобытный арсенал?
– Сечешь с ходу, – пробурчал майор, кромсая скользкий шелк ножничками из швейцарского ножа. – Ничего нам не остается… Ты с пращой обращаться не разучился?
– Сумею.
– Тогда держи, я и на тебя сделал.
– А что кидать?
– А патроны, – сказал Кацуба. – Ничего больше нет… Хреновые дела, команданте. Провидец ты у нас, чтоб тебя…
– Паша?
– На шлюпочной палубе. Там такие красивые импортные плоты, в сложенном состоянии напоминают пустой колодец, вот в одном из них…
– Но это же непонятно, – сказал Мазур растерянно. – Зачем понадобилось убирать его так быстро? Не мог он ничего успеть…
– Значит, игра пошла вразнос, – прищурился Кацуба. – А такое, как правило, бывает, когда акция выходит на финишную прямую. Мог кого-то увидеть, кто его-то увидеть вовсе не ожидал, сдали нервы…
– Финишная прямая… Все сходится!
Его, откровенно признаться, слегка обидело, что Кацуба выслушал столь спокойно, даже с несколько отсутствующим видом. Майор это подметил:
– Ладно, у нас тут не комитет по Нобелевским премиям… Ты не надувайся, некогда мне бить в ладоши и орать: «Ай да каперанг, ай да сукин сын!» Если тебя это потешит – ты молоток, команданте. Самому мне следовало догадаться.
– Значит…
– Это, конечно, похоже на бред пьяного Джеймса Бонда, но в нашем богоспасаемом отечестве произойти может все, что угодно… А в качестве завершающего удара кистью, ты прав, прекрасно укладывается… Пошли. Теперь некогда играть в казаков-разбойников, надо искать братьев по разуму, если их не пристукнули… Знаешь, что мне больше всего не понравилось? То, что за мной определенно следили, не могли не засечь, как я болтался на шлюпочной палубе, и тем не менее отпустили живехоньким. При нашем раскладе такой гуманизм может означать только одно: уже глубоко плевать, что мы здесь делаем, куда тычемся, а значит, и на нас плевать, списали нас цинично…
Хваленый ночной бал уже раскрутился, как пущенное с горки тележное колесо. Ничего в нем такого особенного не было – рутинная шумная толкотня поддавшего народа, особенных маскарадных выкрутасов, конечно же, не наблюдалось, все ограничилось масками, цветными колпаками, надувными хвостами на липучках.
А в общем, не так уж и убого все обстояло – летало конфетти, бахали хлопушки, мелькали, разматываясь, пестрые бумажные спиральки. И бесплатное спиртное лилось рекой – оказавшись в ресторанном зале, они увидели, что все здесь наливают, не требуя денег, за счет фирмы, как говорится. Тем, кто не хотел провести эту ночь в собственной постели, столь незатейливого веселья вполне хватало для полного счастья.
Они протолкнулись по стеночке, никем вроде бы не замеченные, к столику, на котором ворохом лежали разноцветные маски. Не особенно привередничая, выбрали, что попалось под руку, – Мазуру достался кролик, смахивающий на плейбойского, Кацуба украсил себя черной кошачьей маской. Не бог весть какая маскировка, но она могла сбить с толку здешних бодигардов, вряд ли поголовно знавших в лицо двух спасшихся с потонувшего корабля. По крайней мере, какое-то время удастся остаться в тени – да и не могут же в операции быть задействованы все, чересчур много лишнего народа пришлось бы посвящать в нешуточные тайны… Наверняка какая-то небольшая группа среди охраны. Когда он поделился этими соображениями с Кацубой, тот не преминул вылить ушат холодной воды:
– Беда только, команданте, что мы их совершенно не знаем, а вот на нас ориентировку дать гораздо легче… Погоди!
Он оттеснил Мазура за угол коридора. Метрах в десяти от них из каюты как раз выходили двое – напарник Джен и какой-то незнакомый тип, элегантный и вполне благопристойно выглядевший. Оба надели маски, американец запер каюту, и они направились в сторону, противоположную той, где притаились господа офицеры, вооруженные первобытными пращами и незаряженными пистолетами.
– Тьфу ты, – нервно усмехнулся Кацуба. – Мы ж в масках были, какого черта…
Он постучал в соседние каюты, натянуто усмехнулся:
– Так, все птички улетели, и где их искать, я решительно не представляю… Садимся на хвост.
Те, за кем они наблюдали, двигались целеустремленно, нигде не задерживаясь. Кацуба мимоходом извлек из ящика бутылку шампанского – полнехонький ящик стоял прямо в коридоре, щедрость заправил круиза не знала границ…
Там, куда они свернули следом за объектами, было потише, плафоны горели через один, а гирлянд и
