Крючок для пираньи

– А если у нее не тот калибр?

– Действительно… – согласился Кацуба. – Только время зря потратим, а она обидится…

Погода по-прежнему стояла прекрасная, светило солнце, море играло отблесками, и с верхней палубы доносилась бодрая музыка. Фланировавший здесь же иностранный народ, в общем, не обращал на двух орлов никакого внимания – видимо, далеко не все лицезрели, как их, спасенных, принимали на палубу. Ни единого любопытного взгляда, даже обескураживает чуточку… нет, вот бравенький старикан в голубой джинсе украдкой принялся бросать заинтересованные взгляды с видом Ньютона, только что получившего по темечку яблоком…

– Подожди, а Паша? – сказал Мазур. – Вряд ли он пушку на берегу оставил.

– Пашу еще найти надо. Его-то как раз в списках нет, он ведь зайцем путешествует.

– Ты что, стреляться с кем-то собрался?

– Да ну, – сказал Кацуба. – Просто непривычно мне, когда в кармане пустой пистолет, только и делов, рефлексы играют…

– А я думал, тебе этот мальчик не нравится.

Кацуба повернул голову и откровенно уставился на плечистого детину в синем костюме, с блестящей табличкой «секьюрити» на лацкане пиджака. Детинушка неотвязно шатался за ними, куда бы они ни направились, – держась в отдалении, но нисколечко не прячась.

– Мальчик мне не нравится, – серьезно сказал Кацуба. – А его босс, сиречь господин Белов, мне не нравится еще больше.

– Да ну, мелкое дерьмо…

– Вот уж нет, – тихо сказал Кацуба. – У меня Вова, в определенных делах опыта малость побольше. И я тебе ручаюсь, что господин Белов как раз играл мелкого дерьмеца, которого два хватких Жемса Бонда враз приперли к стенке и вытерли об него ноги. Ты мне поверь, я и жив-то до сих пор исключительно потому, что научился разбираться в таких вещах, отличать маску от подлинной хари… И потом, у него пушечка под спинжаком, не заметил?

– Вообще-то, были подозрения… У тебя какие-то конкретные идеи?

– Нет, – признался Кацуба. – Конкретная идея одна – этот Белов хороший актер, а я с подозрением отношусь к людям, которые из себя изображают более мелких, чем они есть в действительности. Когда все наоборот, когда пешка лепит из себя фигуру, это как-то по-житейски объяснимо… Что до остального, мне просто многое не нравится. Не нравится, что Дашка зачем-то кинулась на корабль вместе с мнимыми журналюгами, не нравится, что генерал молчит, что мы до сих пор никого не вычислили. А больше всего не нравится полнейшее непонимание того, что здесь должно произойти. Здесь что-то должно произойти, не зря действующие лица стянулись на сей лайнер…

– Она же не вдруг прицепилась к «Достоевскому», – сказал Мазур. – Здесь мало кто знал, когда он придет, сколько мы ни тусовались с «зелеными», о чем ни болтали, а про «Федора» речь не заходила, а ведь Костя с покойным Прутковым на любую новостишку бросались, как кошка на сметану.

– А я тебе что говорю? Умнеешь на глазах, если прослужишь под моим чутким руководством еще немного, аса тайной войны из тебя, конечно, не получится, но и лопухом тебя никто не назовет.

– Служу Советскому Союзу, – сказал Мазур вяло. – Слушай, идти нам спать на отведенные места или как?

– Или как, – сказал Кацуба. – Сам видел – закуток в тупике, там не двух, а целую дюжину можно придавить ночью без малейшего шума. Считай, что у меня мания преследования, но меня туда не тянет что-то…

Мазур облегченно вздохнул:

– Вот и прекрасно. А то я думал, что перестраховываюсь… Но ночевать-то где-то надо?

– Конечно. В шлюпке, под брезентом, по-моему, в этих широтах будет холодновато. Не суетись, прежде всего надо отыскать Пашу и взять наши подсушенные денежки. В конце-то концов, можем мы посидеть в баре, как белые люди, в обществе натуральных иностранцев? Когда-то еще такое доведется?

– А не выкинут нас с тобой? – с сомнением спросил Мазур. – Этот Белов держит курс на конфронтацию, если уж хвоста приставил…

– Ну, попытка – не пытка. – Он помолчал, глядя в море. – Кстати, дай консультацию, как человек, с пеленок связанный с водой… Где ты спрятал бы труп на таком пароходике?

– О нас с тобой беспокоишься?

– Я серьезно, – сказал Кацуба.

– Дай подумать, – столь же серьезно ответил Мазур. – Проще всего, конечно, за борт…

– Я сказал, спрятать. Сейчас белый день, по кораблю шатается множество посторонних людей, всегда есть риск, что какой-то случайный зевака углядит.

– Самое надежное – кинуть в топку, – сказал Мазур. – И посторонний человек не заглянет, и сгорит быстренько. Но это подходило для старых пароходов, где шуровали вручную уголек. Мы с тобой – на дизель-электроходе, тут совсем иной принцип… Подожди, – он задумался всерьез. – Все зависит от того, сколько человек впутано и кто они такие. Если есть свои люди в команде, среди механиков, можно попросту затолкать тело в один из укромных уголков, на таком судне их предостаточно, пролежит, пока не начнет пахнуть… Ниши магистралей, резервуары с горючим, на худой конец, клетушки, где толковый боцман держит всякую полезную всячину и запирает на замок… Если же людей среди команды нет… Пустые каюты или шлюпки на шлюпочной палубе. А ночью можно исхитриться, выкинуть в воду… Тебе какой вариант предпочтительнее?

– Если бы я знал… – признался Кацуба. – Логичнее рассудить, второй. Сообщники среди обслуги, а не команды – команду так быстро не профильтруешь своими людьми, да и необходимости нет, в принципе…

– Тогда – каюты или шлюпочная палуба. Ты что, намерен искать трупы?

– Я, конечно, оптимист, – сказал Кацуба. – Но опасаюсь, что трупы будут. Одного из штатовцев уже приложили, значит, есть тенденция. И потом… А, ладно, что нам-то играть в прятки… Видишь ли, меня начинает помаленьку тревожить то, что Пашка нас до сих пор не нашел. В его задачу не входило пьянствовать беспробудно или затворяться с девочкой в каюте. Совсем даже наоборот. Он никак не должен был прозевать наше торжественное прибытие на борт. Непременно вышел бы на контакт или хотя бы показался на глаза. Но его нигде не видно… А я в последнее время все чаще вспоминаю гениальную фразу Атоса: «Д’Артаньян, я допускаю все…»

– А мотив? – спросил Мазур. – Не могли же его… просто так? Я пока что не вижу мотива.

– Я тоже. Но чертовски мне не нравятся скользкие типы с пистолетом под полой, в особенности если они заправляют балом в отрезанных от цивилизации местах вроде «Достоевского»…

– Тогда давай тряхнем всех, кто мог ему устроить каюту.

– Боюсь, многовато найдется этих самых «всех».

– Ну, пойдем к Дарье, – сказал Мазур. – Я о себе высокого мнения, и о тебе тоже, но особых свершений не дождаться, если будем и дальше держаться шерифами-одиночками. Не та ситуация. А Дашка как-никак – представитель власти, с ней наверняка кто-то есть в сопровождении…

– Давай это оставим на потом, – с бледной улыбкой сказал Кацуба. – Когда окончательно станет ясно, что сами не справимся. Ей ведь придется многое откровенно выкладывать. У меня сейчас другая задача – как устроить, чтобы оказаться на виду, чтобы нас нельзя было придушить незаметненько…

Глава двадцать восьмая …Где много диких обезьян

«Секьюрити» от них никак не хотел отлипнуть – когда переоделись в свое, чуточку мятое и коробящееся после не особенно усердной глажки, и вышли в коридор, он был тут как тут. Вновь затопотал сзади, время от времени дружелюбно скалясь им, когда оборачивались, – не исключено, провоцировал на легкий скандальчик. Как ни крути, а капитан остается здесь царем, богом и воинским начальником, имеет совершенно законное право изолировать любого буяна до конца рейса, что Мазур кратко и напомнил Кацубе, когда тот начал поглядывать на соглядатая очень уж мечтательно.

Сначала они остановили холуя в белом пиджаке и при бабочке, деловито тащившего в чью-то каюту поднос, щедро уставленный бутылками. Как и рассчитывали, в лицо он их не знал, а некой расхристанности иностранных фланеров вряд ли стал бы удивляться. Вальяжно, глядя поверх головы и небрежно цедя слова