взобрались Мазур с Кацубой, с которых все еще капала морская водичка. За ними матросы добросовестно тащили яркие, по-прежнему надутые костюмы – у Мазура не было охоты вспоминать, где следует искать клапан, чтобы стравить воздух, а матросики и подавно не знали.
Лица сливались для него в одно пестрое пятно. Чуть ли не перед носом возник объектив видеокамеры – а там еще одна, и еще, импортный народ жаждет запечатлеть столь экзотическую сцену. Кто-то сунулся с вопросами, Мазур отмахнулся, даже не врубившись толком, на каком языке спрашивают.
Они пробирались сквозь толпу, являя собой живую иллюстрацию к строкам классика: «По улицам слона водили…» Хорошо еще, матросы деликатно распихивали напирающих. Кажется, справа мелькнуло лицо Джен.
Первым делом их отвели в душевую – хорошо еще, не торчали у кабинок и Мазур смог без посторонних свидетелей вытащить из-под куртки пистолет. Как и у Кацубы, из дула потекла вода. Магазин тоже мокрехонек. Патроны, конечно, со временем высохнут, но полагаться на них после такой купели что-то не тянет… Осечку могут дать запросто.
Из соседней кабинки высунулся Кацуба:
– М-да, такими стволами только интеллигентов по башке стучать… И не более того. Как самочувствие?
– Жив, – кратко ответил Мазур.
– А отчего не бодр?
Мазур промолчал, махнул рукой. Одежду принесли если и не новую, то стираную и глаженую – форменные брюки, тельники, бушлаты. Неожиданно для себя Мазур оказался вдруг в облике гражданского матроса – это каперанг-то… На Кацубе все это сидело, в общем, лучше, чем следовало ожидать: в сочетании с тельняшкой, как ни странно, бороденка показалась не столь уж и паскудной.
Прежде чем в дверь сунулся матрос, они успели запихать под тельняшки, за пояс, мокрые пистолеты. И принялись сушить над батареей офицерские удостоверения – морская вода не успела окончательно изничтожить фотографии и сделанные обычными чернилами надписи, но попортила изрядно. Он только сейчас вспомнил, что вместе с «Морской звездой» пошел ко дну старый офицерский кортик – и отчего-то опечалился совершенно по-детски, словно упустил в воду одну из своих наград.
– Обсохли? – жизнерадостно спросил матрос.
– Мы-то да, да они-то нет… – сообщил Кацуба, почти прижав к батарее красную книжечку.
– Вас к капитану, так уж полагается… Ого! Вы военные, что ли? Точно…
– Я же тебе объясняю, – сказал Кацуба. – Морского змея ловили, было такое задание Родины… По подозрению в шпионаже.
– Да пошли уж, – махнул рукой парень, очевидно, разуверившийся в нездоровых сенсациях. – Все равно, господа офицеры, лучше нашего боцмана травить не сумеете… сначала велено вас к доктору сводить, а потом пред капитанские ясны очи…
– Сейчас, – сказал Кацуба. – Деньги подсушим и прочие бумажки…
Матрос торчал за спиной:
– Слушайте, что там у вас такое стряслось? По левому борту, кто-то говорил, громыхнуло что-то похожее на взрыв…
– Метеорит, – сказал Кацуба. – Ты не лыбься, между прочим, были случаи…
Доктор, восседавший в сверкающем белизной кабинете с табличкой «Аmbylance» на двери, оказался молодым и уверенным в себе до легкого нахальства. Особо он вокруг потерпевших кораблекрушение не вытанцовывал, честно заявив, что вид у них и без того бодрый. Узнав, что в воде они провели не более часа, откровенно заскучал, для проформы выслушал, сунул по ложечке панадола, по парочке таблеток и отправил восвояси, чему они не особенно и огорчились.
Зато капитан был, как с картинки – с красивой проседью на висках, в белом кителе, на пальце красовалась массивная золотая печатка с адмиралтейским якорем, а на столе красиво разложены прямая трубка, сине-белая жестянка с голландским табаком и роскошная зажигалка. Тут же присутствовала бутылка коньяка. Мазур с ходу определил «первого после бога» как дешевого пижона – впрочем, коньяк, если верить этикетке, был хорош, а две стопочки предназначались явно для них с Кацубой.
Тут же, за столом, помещался лысоватый хлыщ, одетый с иголочки, с подобранными в тон галстуку носками и носовым платком. Если капитан считал нужным изображать радушие и некоторую заинтересованность, то лысоватый смотрел откровенно неприязненно. Что их ничуть не смутило – видывали виды…
– Прошу, – капитан бережно и умело наполнил стопочки. – Засекин, Игорь Юрьевич. Капитан этой посудинки, – добавил он, кокетливо прибедняясь. – Это – господин Белов, представитель фирмы «Шантар- круиз». (Представитель фирмы боднул головой.)
– Очень приятно, – светски сказал Кацуба. – Наши титулы, увы, гораздо скромнее – майор Проценко, капитан Микушевич, особый отдел Шантарского военного округа… – и он царственным жестом выложил на стол свое подмокшее удостоверение, слегка уже разбухшее.
Подтолкнул локтем Мазура, и тот положил рядом свою ксиву, выглядевшую столь же плачевно. Капитан кончиками пальцев раскрыл обе красных книжечки, добросовестно вчитался:
– Нужно будет занести в журнал, понимаете, должно быть… С какого вы корабля?
– «Морская звезда».
– Позвольте! – он приподнял брови, ничуть не играя удивление. – Вы же швартовались с нами рядом в Тиксоне…
– Я ваш кораблик тоже помню, – кивнул Кацуба.
– Что случилось? Тут кое-кто доказывает, что слышал взрыв…
– Вот то-то, – сказал Кацуба. – Был взрыв…
– Кто-то еще мог спастись?
– Сомневаюсь. Мы чудом вынырнули. Даже если кого-то и выбросило взрывом в воду, он уже…
Как показалось Мазуру, на лице у капитана мелькнуло облегчение:
– Да, третий помощник тоже заверяет, что никого больше не обнаружил. И сигналов нет… Понимаете, у нас очень ответственный рейс…
Вежливо улыбаясь в ответ, Мазур представил, с каким удовольствием отвесил бы пижону в белом кителе добрую плюху.
– Вы, стало быть, гарантируете, что дальнейшие поиски бессмысленны? – бесцеремонно вклинился господин Белов.
– Гарантирую, – скучным голосом сказал Кацуба.
– Прискорбно… – сказал капитан, на миг придав лицу соответствующее выражение мимолетной скорби. – Теперь нужно подумать, что нам с вами делать…
– Назад, надеюсь, не выбросите? – поинтересовался Кацуба.
– Ну что вы… Понимаете ли, господа офицеры, «Достоевский» принадлежит «Шантар-круизу», и в лице господина Белова мы имеем здесь представителя владельца…
– Программа расписана наперед и тщательно, – сумрачно сообщил господин Белов. – До вечера будем плыть на север, ночью будет ночной бал, и к рассвету повернем назад, в Шантарск вернемся по реке. Такая диспозиция. Три четверти клиентов – иностранцы, платили валютой, народ серьезный, не пенсионеры и не пролетарии. Скажу вам по секрету, рейс презентационный. Если все пройдет гладко, получим хорошую рекламу и новые заказы. Посему мы крайне заинтересованы, чтобы все прошло без сучка, без задоринки….
– И что эта преамбула должна означать? – бесцеремонно вклинился Кацуба.
– Повернуть в Тиксон мы, естественно, не сможем. Придется вам поплавать с нами сутки.
– Помилуйте! – воскликнул Кацуба. – Мы вовсе и не собираемся настаивать, чтобы из-за нас, сирых, меняли столь серьезную программу. Иностранцев нужно ублажать, оне валютные…
– Вот и отлично. Коечки мы вам найдем в отсеках для экипажа, на довольствие поставим. Придется вам сутки поскучать – а там и высадим в Тиксоне. Конечно, придется вам довольствоваться отведенной для экипажа частью судна, сами понимаете…
– А может, у меня полный примус валюты? – спросил Кацуба.
– Простите, не понял? При чем здесь примус?
