— Нормально, — пожал плечами Соловей. — Если задом не поворачиваться. Я им пока что нужен, на «Скандалы» мне замену не скоро найдут. Кстати, с приходом Танечки нужно ожидать новых газетных наездов на ваш «Золотой тур» — Танюша в свое время набивалась в постельные подруги к вашей Ксении, а та, баба с сугубо мужской ориентацией, Танечку принародно оттаскала на матюгах. Так что ждите.
— Мама миа, из чего только слагаются потаенные пружины журналистики… — проворчал Данил. — Учтем. Да, могу тебя порадовать… Нет, газету еще не открываем. Но дела обстоят — скорее да, чем нет. Будь готов.
— Всегда готов. Уж вы-то, надеюсь, постараетесь подобрать нормальный штат? А то бродят девочки по редакции косяками да тискают исключительно друг дружку…
— Штат ты в случае чего сам подберешь, — заверил Данил. — Вдумчиво и с разбором, подкину тебе психолога с железными тестами, извращенцев выцепит еще на дальних подступах…
— Вы уж шевелитесь, — Соловей ухмыльнулся. — Предвыборная кампания разворачивается, скрипя и громыхая маховиками…
— Ладно, провидец, — сказал Данил. — Угодил в точку, хвалю… Слышал, как на нас сегодня «Детки Галактики» наехали?
— Вы шо, дядя, уже таки шутки строите с бедного еврея? — расхохотался Толик. — Мы же знали за два часа, посылали фотографа. Я вам не стал звонить, вы же сами предупреждали — не стоит светиться без нужды — вот и подумал, что для вас это не страшнее блошиного укуса.
— Все правильно, — сказал Данил.
— А баллончик этого газика не подарите?
— Будешь сегодня вечером дома, завезут, — кивнул Данил. — Ну, а коли вы знали заранее… кто у вас будет расписывать столь печальный инцидент?
— Рамона.
— Кто?
— Танечка. Кличка у нее такая среди посвященных — Рамона. Испанский стиль. Хотя мировая культура, насколько я помню, лесбос не особенно-то с Испанией и связывает.
— А кто тиснул статью насчет героина в Байкальске, ты не в курсе? — спросил Данил небрежно. — Псевдоним новый какой-то, но я не сомневаюсь, что это псевдоним.
— Правильно. «Семен Пью» — это опять-таки Рамона, сиречь Танечка Демина. — Соловей поколебался. — Я, конечно, не спрашиваю, ваш там порошочек или как, мне в жизни тоже нужно некоторое спокойствие…
— Порошок не наш, — сказал Данил. — Хочешь верь, хочешь нет. Все это, мой юный друг, грандиозная провокация, и если ты и дальше будешь держаться по-умному, в свое время получишь, как модно говорить, эксклюзив. На полное и безраздельное освещение в печати сей провокации. Усек?
Он видел, что охотник за сенсациями прямо-таки ножками засучил, заслышав про эксклюзив. Ну и ладненько, если в конце концов дойдет до ответного удара посредством той же прессы, лучшего кандидата не подберешь, распишет почище этой самой Рамоны…
— А подробностей ты не знаешь?
— Не знаю, — сказал Соловей. — Знаю зато, что в субботу утром Рамона примчалась в наборный со взмокшей попой, затворилась с редактором, а через пятнадцать минут он вылетел бомбой и велел очистить полполосы и немедленно втиснуть туда Танькины художества…
«Опаньки, — радостно сказал сам себе Данил — конечно же, не вслух. — Нашли кончик, да быстро-то как! В пятницу вечером за семьсот километров отсюда вскрывают контейнер, а в субботу утром у этой паршивой ковырялки материал готов?! Спойте кому другому про совпадения…»
У него даже в позвонках засвербило — так хотелось быстрее добраться до машины и связаться с Максимом. Однако сдержался. Спросил:
— А такое имечко — Лев Костерин — о чем-нибудь говорит?
— Ну. В каком плане он вас интересует?
— Честно говоря, сам не знаю, — сказал Данил. — Замаячил на периферии в одночасье, только и всего. Самая общая информация меня устроит.
Соловей подумал:
— Костерин… Года тридцать два — тридцать три. В определенных кругах проходит под кличкой Лева- Бульдозер. Заканчивал вроде бы что-то инженерное в Томске, да, насколько я помню, быстренько ушел на рыночные хлеба. Накропал что-то детективное, тут грянула перестройка, поднялись вольные издатели, возник спрос — и попер Бульдозер с дикой скоростью, как обмылок по льду. Книг у него на сегодняшний день штук двенадцать, в основном в Москве и на Урале. Что еще? Тачку купил еще до либерализации всех и всяческих цен, девочек любит со страшной силой, сейчас, говорят, опять ушел от законной и болтается у очередной киски. Оченно дружит с областными ментами, на нас, бедных газетиров, поглядывает свысока, за что ему пытались пару раз бить морду, да где там, каратист нешуточный… Болтали, будто постукивает ментам, хотя лично я, откровенно говоря, и не представляю, на предмет чего он может стучать…
— Нет у него привычки носить стволы?
— Есть такая привычка. По-моему, у него газовиков штуки три, — но все законные, под номерами, в разрешение вписаны. Кодекс он, говорят, чтит.
— А знакомства среди криминала?
— Разве что посреди «пехоты», — пожал плечами Соловей. — Как и у меня, да кучи другого народа… Вас я, шеф, в сию категорию не вношу, вы ж не криминал, а?
— Где уж мне уж… — сказал Данил. — Ты наш оружейный рынок никогда не цеплял?
— Нет, спасибо, пожить охота. Так, того-сего в уши залетело.
— Какие пушки у нас в моде?
— Тут и думать нечего, — пожал плечами Соловей. — Среди организованного народа…
— А среди случайного? — прервал Данил. — Может пролетарий от сохи укупить себе стволик?
— Это как повезет. Если не кинут.
— Вот, предположим, дам я тебе денег. И велю купить ствол. Что ты купишь?
— Сумма?
— Не ограничиваю, — сказал Данил. — Но непременно — пистоль. Карабины и прочие лимонки меня не интересуют.
— Так, прикинем… А я непременно пролетарий от сохи?
— Непременно, — сказал Данил.
— Тогда… Макара, ПСМ, наган — это все при оборотистости можно выловить за городом, «на яме». Кулибины с «Шантартяжмаша» усиленно клепают малокалиберные — в каждом цехе, такое у меня впечатление. Тот дурик, которого в феврале повязали у ЦУМа — одиночный дурик и есть, неповязанных бродит еще с дюжину.
— А говорил, не знаешь… — хмыкнул Данил. — Еще что?
— Пару раз появлялись китайские «ТТ», без глушителей. Мне самому предлагали, да не решился…
— И правильно сделал. Отмазывай тебя потом… А как насчет более фирмового импорта?
Соловей решительно сказал:
— Вот это уж — только там, куда я не ходок…
Данил задумчиво потянул из кармана сигареты. Все, что поведал Соловей, тютелька в тютельку совпадало с его собственной информацией. «Эрма» — это уже фирмовый импорт, а его так просто не укупишь, даже трудясь в «Интеркрайте»…
— Сатанисты вас не интересуют? Появились в последнее время ходы…
— Пока нет, — сказал Данил. — Но все равно — выясняй. В наши сумасшедшие времена никогда не знаешь, что тебе завтра понадобится. И какой интерес кроется за всей этой шоблой… Тебе лимончика хватит?
— Впа-алне, шеф, — сказал собеседник без тени жеманности или смущения.
Данил вынул из сумки пачку десятитысячных фантиков, ловко сунул в боковой карман соловьевской куртки. Сказал тише:
— Только, я тебя умоляю… Я тебя в жизни не пугал да и не собираюсь. Просто мой жизненный опыт
