твердит однозначно: все, кто пытался сосать двух маток, рано или поздно горько раскаивались. Вопреки дурацким бестселлерам.
— Какой разговор? Вам собрать что-нибудь на Леву-Бульдозера?
— А это легко?
— Легче, чем два пальца обрызгать. Господа писателя сплетничать друг о друге ужасно обожают. Особенно «задвинутые» нынешней жизнью в задницу — о преуспевающих. Им же начисто отошла лафа — пердунам старым, кому теперь нужны саги о героических гидростроителях и знатных доярках? Платят по результату, а для результата мозги нужны. Да я завтра же зайду кой к кому из старперов на предмет интервью, он от радости мне три часа последние сплетни выкладывать будет. Конкретное что-нибудь нужно?
— Сказал же, сам пока не знаю. Греби все, что подвернется. — Данил похлопал его по колену и встал. — Покедова…
В машине он первым делом позвонил Каретникову.
— С хозяином «Тойоты» дело двинулось, — доложил тот. — Фамилию, имя, отчество уже знаем. Адрес тоже.
— Хвалю, — сказал Данил. — И как его, сердешного, зовут?
— Хилкевич Георгий Глебович. Терешковой, девять, квартира двадцать один. Место работы так быстро не выяснишь, нужно время.
— Я не погоняю, — сказал Данил. — Только вот что — у меня есть кое-какие основания думать, что трудится он в «АБ-Монти», «Крогер ЛТД», «Кентавре» или иной аналогичной фирме… Улавливаете мою мысль?
— Намекаете, что искать нужно в окружении махновца?
— Есть такая версия… А с Астральной Мамашей что?
— Горького, восемьдесят один. Полуподвал со стороны двора. Помещение заняли совершенно официально две недели назад, повесили красивую вывеску с названием и финтифлюшками. После восемнадцати ноль-ноль Мамаша там обычно и появляется. Влетело в копеечку. Источники финансирования мне еще не известны.
— Зато мне известны… — сказал Данил. — Роджер.[3]
Он спрятал трубку в кармашек на дверце. Опустил стекло и закурил. Похоже, Бес опять нарывался на скандал…
В отличие от некоторых других городов, поделенных меж несколькими группировками или до сих пор сотрясаемых шумными разборками, Шантарск года три как обзавелся «черным мэром» — эту нелегкую обязанность благородно взял на себя вор в законе по кличке Фрол, человек с жутковатой славой в кругу посвященных, но безусловно незаурядный (ибо посредственностям в «черных мэрах» делать нечего, не доживают они попросту до столь высоких титулов…). Мало-помалу авторитет верховного арбитра признали все группировки, даже ромалэ Басалай — а те, кто не признал, вроде светлой памяти нахала Кальмара, либо куковали за колючкой, либо переселились на пару метров ниже уровня земной поверхности.
Однако, как водится, в семье не без урода. Чуть ли не в любом приличном обществе отыщутся нахалы, наделенные патологической склонностью к «вольности и неподлеглости». В разных районах России их кличут по-разному: «махновцы», «синие», «вольная рота».
В Шантарске типичным образцом «махновца» был пресловутый Бес, собравший вокруг себя бывших спортсменов и разнокалиберный народ, отсидевший свои срока и не признававший старых авторитетов ни тогда, ни теперь. В отличие от покойных Кальмара с Хрюшей и севших Креста с Сенечкой Бес был орешком потверже — внедрился в легальный бизнес гораздо глубже и разветвленнее, чем все вышеупомянутые, а держался хитрее и дипломатичнее, не в пример Кальмару, заимевшему скверную привычку махать «Стечкиным» в ресторане «Хуанхэ» и орать всенародно, что лично поставит Фрола раком… Вообще-то такое положение не может длиться вечно, рано или поздно вопрос придется поставить ребром и определиться окончательно, кому из медведей покидать уютную берлогу — но пока что Бес лавировал и петлял, стриг купоны, порой пакостил, но тут же втягивал рожки, и не было признаков, что его хвост оказался в опасной близости от раструба мясорубки…
К «Жар-птице» Данил подъехал без трех минут восемь. И сразу заметил на стоянке маленький «Опель» Лары — двухдверный, синий.
Двое упакованных в импорт мальчиков, торчавших у входа, презрительно окинули взорами скромные «Жигули» и заржали явно по его адресу — но моментально притихли, едва Данил вылез. Он не помнил, чтобы где-то с ними сталкивался, но сопляки его определенно знали.
Казино это считалось в Шантарске самым что ни на есть светским из пяти. Поэтому швейцар-охранник на входе был не то что при галстуке — в смокинге. Платили ему еще и за профессиональную память — а посему он прекрасно помнил Данила, не стал спрашивать клубную карточку и к стойке с входными билетами тоже направлять не стал. Просто вежливо поклонился, пропуская.
Второй фрачник, мрачно гулявший по вестибюлю, тоже кивнул слегка. Данил вынул из кобуры ПСМ и подал его третьему, стоявшему за полированной стойкой. Получил взамен изящный пластиковый жетон с выведенным готическими буквами названием казино и номером (исконно славянское слово «Жар-птица» в готическом оформлении смотрелось, надо признать, пикантно).
В это время здесь было тихо и пустынно. У рулетки собрались человека три, а подавляющее большинство столов оказались и вовсе не занятыми. Данил мимоходом провел расческой по волосам, проходя мимо зеркальной стены, уверенно свернул налево и поднялся на второй этаж, в «верхний бар».
Вот здесь было чуточку веселее. Половина столиков уже оккупирована, но верхний свет еще не пригашен, и девица, томно выгибавшаяся на подиуме под тягучую музыку, упакована в изрядное количество летучего шелка — настоящий стриптиз начнется часика через два.
Лара сидела в конце зальчика, лицом ко входу. Данил легонько махнул ей издали, подошел и присел напротив. За его спиной мгновенно возник официант.
— «Мулатку», — сказал Данил, не оборачиваясь.
Что означало сущую капельку коньяку в стакане пепси-колы. Стакан оказался перед ним секунд через тридцать, он отхлебнул и окинул взглядом Лару, взиравшую на него чуть-чуть насмешливо.
Сегодня на ней был строгий красный костюм в мелкую черную клеточку. Волосы зачесаны на манер «конского хвоста», на носу очки с простыми стеклами — одним словом, преуспевающая юная дама из бизнеса. На Светлану она в общем-то походила здорово, но лицо было гораздо тоньше, породистее, что ли — хотя какая порода могла затаиться в генах у правнучки балтийского революционного матроса и горничной?
— Поздравляю, — сказал Данил. — Вот сегодня тебе можно дать все двадцать.
— Бог ты мой, а как же насчет этикета, гласящего, что даме всегда м е н ь ш е, — спросила она с легкой фамильной хрипотцой в голосе.
Но взгляд над бокалом послала ему вполне взрослый. Возможно, насчет часового была и правда. В любом случае Данил спинным мозгом ощущал, что девочками здесь и не пахнет.
— В твоем возрасте обычно стараются выглядеть постарше… — сказал он.
— Может быть, кто его знает… — протянула она словно бы задумчиво. — Шампанского удостоите? Я же как-никак агентеса. О шикарных постелях мне по малолетству мечтать вроде бы не полагается, но уж пузыриков-то заслужила…
— Увы, — сказал Данил. — Я тут решил копить деньги на стиральную машину, считаю каждый грош…
— Понятно, — Лара не спеша допила свою «Мулатку» и отставила стакан. — Уходим?
— Яволь, — Данил бросил деньги на стол и поднялся первым. — Обрати внимание, какой жаркий кавказский взгляд в нас хлыщет с того вон столика… То есть в тебя, конечно…
Костюм был строгий, но юбка — символическая, так что Данил заезжего человека где-то даже понимал.
— А он уже подходил, — безмятежно сказала Лара. — Правда, поскольку, должно быть, уже наслышан, что попал в приличное заведение, купюрами под носом не тряс, а обещал протекцию в московском колледже фотомоделей.
