права. Испугаются тяжёлой и бессмысленной работы. Уж слишком плохи ваши дела. Давно, признаться, не держал я в руках столь доказательного дела. Собственно, мне у вас и спрашивать-то нечего…
В тот момент Пётр ещё не ощущал настоящего страха. Страх пришёл позже. Тогда Гриневский воспринимал происходящее как недоразумение, которое не может не разрешиться вскорости. Пётр не сомневался, что он попал за решётку из-за вчерашнего происшествия. Речь наверяка идёт о трупах у памятника, о чём же ещё?! Какой-то глазастый свидетель, не замеченный Петром, углядел его машину возле памятника пионеру-герою и запомнил номер. И сейчас его будут колоть на причастность к бандитской разборке.
Ладно, он расскажет немного нескорректированную правду: остановился оказать помощь раненым, единственного раненого погрузил в машину, хотел отвезти в больницу, но тот пришёл в себя, ехать в больницу отказался, позвонил куда-то, договорился, что его заберут по дороге его друзья, и на углу, скажем, Ефимова и Загородного, раненого забрали из машины Петра и загрузили в джип с заляпанными грязью номерами…
Также Пётр понимал, что ментов заинтересует происхождение перстня. И он за несколько часов одиночного томления в камере подготовил вполне убедительный рассказ. Вещицей расплатился с ним пассажир, у которого не нашлось денег для оплаты проезда. Приметы пассажиры можно дать такие: средний рост, круглое лицо, нос картошкой. Пусть полгорода арестовывают. Кстати, и на самом деле – чем только не расплачиваются пассажиры с клиентами! Часами, зонтами, пустыми кошельками – это обычное дело. А женщины, в основном девки, норовят сэкономить и расплатиться натурой. Пётр брезговал этой формой оплаты, а вот его напарник любил это дело. Впрочем, о расплатах натурой следователю докладывать не обязательно. И вот берёшь всякую дребедень, приходится брать. Потрачено время, потрачен бензин, а он не миллионер и так еле концы с концами сводит.
– Ну вот о чём разве вас спрошу… – лениво сказал следователь. – Разве что вы мне расскажите, где держите остальное. Кстати, это можно квалифицировать как сотрудничество со следствием, что должно здорово помочь вам на процессе. Так где же?
– Остальное? – с искренним недоумением переспросил Пётр.
– Остальное, соколик, остальное, – сочувственно кивнул следак.
– Может быть, вы объясните мне, в чём моё преступление?
«Это какие-то из ментовских штучек, – подумал Пётр. И почувствовал, что покрывается холодным потом. – Известно, как они опутывают своими вопросами. Как удав кольцами».
– Охотно объясню, – сочувственно вздохнула эта гнида в штатском. – В убийстве оно состоит…
Пётр вспомнил три трупа на снегу, валявшееся рядом оружие, среди которого имелся автомат, и ему стало смешно. Ну как в самом деле всерьёз можно заподозрить рядового таксиста в расправе над тремя вооружёнными бандитами без всякого повода и без всякой выгоды. Или менты полагают, что им удастся пришить ему одиночную борьбу с бандитизмом в городе Шантарске?
– Вы из меня мстителя хотите сделать, да? Робин Гуда?
– Робин Гуд… – следователь почмокал губами, словно пробовал на вкус имя героя английских баллад. – Что ж, одобряю вашу линию защиты. Главное, что вы признаёте себя виновным. А значит, наш разговор может приобрести обоюдовыгодный характер. Итак, давайте перечислим известные факты.
И то, что Пётр услышал потом, привело его в состояние даже не шока, а столбняка.
– Двенадцатого декабря вы убили гражданина Казарновского Сергея Рудольфовича, бывшего директора антикварного магазина на улице Ломоносова, два года назад вышедшего на пенсию.
Проломили голову тяжёлым металлическим предметом. Уж не монтировкой ли?.. Ну, к этому мы вернёмся позже. Правда, сейф вы так и не нашли, он находился за холодильником, вы ограничились тем, что прошлись по верхам. Спешили, да? Знаете, я думаю, старичок разболтался в машине, и это-то его и погубило. Я полагаю, вы не готовились заранее. Просто поняли, что шанс сам прыгает в руку, что другого такого может больше в жизни и не перепасть. Вполне допускаю, вы и не хотели убивать, а руки сами схватились за монтировку, да? Думаю, Казарновский проговорился, что он известный в городе коллекционер антиквариата, живёт один, едет к себе домой. Случается такая словохотливостъ с одинокими стариками, как бы те ни были осторожны. Итак, вы вроде как помогаете Казарновскому выбраться из автомобиля и наносите внезапный удар. Покопались в карманах, достали паспорт, посмотрели адрес, вынули ключи.
Может быть, ещё какое-то время посидели в машине, дожидаясь удобного момента, когда поблизости от парадной никого не будет. А потом поволокли лёгкого, сухонького антиквара к его квартире. Что ж в том странного, если кто из окна увидит? Таксист помогает пьяному добраться до дома. Ключи у потерпевшего в кармане, остаётся только открыть дверь… Думаю, вам, гражданин Гриневский, в тот день сопутствовало сказочное везение, это был ваш день. Старик, уходя из дома, не включил сигнализацию. Похоже, с ним до того никогда ничего не случалось, и он сделался несколько беспечен. Или стал забывчив по старости. А может, он в машине разоткровенничался до того, что рассказал, как отключается сигнализация?
Пётр слушал этот бред и никак не мог взять в толк, что говорят о нём. И что это всерьёз. До последнего штриха казённый кабинет размыло, стены, стол, лицо человека напротив погрузились в серый туман, и из этого тумана доносился размеренный голос: «бу-бу-бу…»
Наконец, Пётр взял себя в руки, усилием воли вернул чёткость окружающей обстановке. «Спокойно, Гриневский, – сказал он сам себе. – Это происходит наяву, тебе шьют липовое дело. Тебе не привыкать бороться за себя. Для начала следует собраться с мыслями и доказать, что ты не мог быть у того долбаного дома, потому что находился в другом месте, и тому есть свидетели».
– Какого числа, говорите, убили вашего антиквара?
– «Вашего», – хмыкнул следователь. – Нашего с вами антиквара, ещё раз повторяю, убили двенадцатого декабря. Поломайте зря голову, мы уже проверили. Вы находились в тот день, как говорят у вас, на линии.
– И на основании этого…
– На основании показаний гражданки Ломакиной, – перебил следователь, зашуршав бумагами, – лица незаинтересованного, к слову сказать… Вот.
В день убийства возле дома шестнадцать по улице Тухачевского вышеупомянутой гражданкой было замечено отъезжающее такси как раз в тот отрезок времени, в который, как установило следствие, потерпевший скончался от нанесения тяжкого телесного. И не просто такси, а таксомотор с рекламой чая «Липтон». В городе такси с такой рекламой, к вашему сведению, всего тридцать штук. Пять в ремонте, семь
