– Сейчас заберу, переоденусь только…
После хорошего душа и приличной рюмки коньяка он почувствовал себя бодрее. Не беспокоя Беседина, приводившего себя в божеский вид в соседней комнате, сходил за факсом сам. Запер дверь изнутри и взялся за расшифровку.
При всей изощренности и могуществе научно-технической разведки перехватить факс чрезвычайно трудно даже в наше время – вернее, для этого следует пустить в ход немаленькие возможности вовсе уж серьезных ведомств. А Данил искренне надеялся, что не привлек пока что внимание таковых. Кроме того, перехватить – еще не значит прочесть. Можно, конечно, догадаться, что замаскированные под скучную и обширную коммерческую сводку группы цифр на самом деле представляют собой массив пятизначных чисел, но вот с остальным придется повозиться. Бывают случаи, когда могущество мощных компьютеров, перебирающих в секунду миллионы комбинаций, предстает мнимым. Существуют шифры, компьютеру решительно не поддающиеся, нужно только уметь ими пользоваться…
Он долго сидел над листом бумаги, расшифровывая «луковицу», – снял первый слой, второй, вышел на третий уровень… не спеша выписывал букву за буквой, единожды ошибся, но это был пустяк, слово и без того легко читалось…
Они там, в Москве, поработали на совесть. Понятно, за такие-то денежки… Тот, кто именует наше отечество Верхней Вольтой с ракетами, – дурак набитый, российские золотые руки и светлые головы еще способны удивить мир…
Никаких научных подробностей в шифровке не приводилось – Данил с самого начала предупредил, что они ему не нужны, совершенно не интересны. Важнее всего результат – как пели те симпатичные привидения из Шпессарта. Важнее всего результат, чики-чики-чики-чик…
А результат заставляет волка встопорщить шерсть на загривке и чутко втянуть воздух расширенными ноздрями.
В легких Климова обнаружились недвусмысленные следы отнюдь не затхловатой воды из того озерца – ребята Лемке ее еще позапрошлой ночью зачерпнули для будущего анализа. Климов перестал дышать, а следовательно и жить оттого, что его легкие переполнились хлорированной водой, по своему составу идентичной той жидкости, что циркулирует в здешнем водопроводе. Ошибки исключены – эти люди, пока им платят аккуратно и в полном объеме, ошибок не делают никогда. Сначала Климова погрузили в ванну – судя по отсутствию следов на теле, он был в том состоянии, когда сопротивляться человек не способен, – а уж потом отвезли к озерцу и сбросили в воду.
Вот так. Не осталось никаких недомолвок – в одном-единственном конкретном вопросе. В остальном же…
Данил тщательно сжег в большой хрустальной пепельнице и факс, и все свои каракули, пепел выкинул в унитаз и тщательно смыл. Еще раз – в третий раз за сегодня – проверил телефон и убедившись, что за время его отсутствия «клопы» в трубке не завелись, набрал номер. Абонент оказался на месте, как и следовало ожидать. Безобидные фразы, ясное дело, были исполнены двойного смысла.
Глава восьмая
Ходы кривые роет подземный умный крот…
Спускаясь по широкой лестнице к путепроводу, Данил прекрасно знал, что слежки за ним нет. Вновь объявившийся на горизонте «Фольксваген» ехал поначалу за автобусом, а в метро на хвост сел незнакомый тип, но Данил надежно и качественно стряхнул его в ЦУМе, потом сделал контрольный круг по прилегающим улицам и уверенно направился в точку рандеву.
Зеленый сигнал светофора. Данил пересек неширокую улочку Немигу, свернул вправо, под путепровод, дисциплинированно, стараясь соответствовать европейским стандартам, остановился перед красным сигналом, хотя на дороге не было ни единой машины. Дождался зеленого, перешел.
Впереди, над неширокой живописной речкой, красовались аккуратненькие, как игрушечки, на старинный манер, сбившиеся в кучу разноцветные домики Троицкого предместья. На самом деле вся эта старина была кропотливо реконструирована после войны из руин – в сорок четвертом все тут лежало в развалинах…
Миновал черный, затейливо выкованный уличный фонарь. Уток под мостиком, конечно, не было, летом они отсюда улетают, возвращаются к холодам и зимой табунятся на незамерзающей речушке, ныряют за брошенным хлебом, дармоедки…
Все предместье, кусочек старины, состояло из десятка домиков, которые можно обойти кругом в две минуты. Данил, однако, еще раз проверился, зайдя в книжный магазин, потом в ювелирный. И тогда только сделал круг, вышел на прилегающую улочку.
Вишневая «девятка» – пристрастно рассуждая, купленная на денежки «Интеркрайта» – стояла в условленном месте. Убедившись, что в машине сидит нужный человек и он один-одинешенек, а вокруг нет никаких следов наружного наблюдения, Данил подошел к машине справа, распахнул дверцу и сел.
– Тьфу ты, – сказал Казимир, криво усмехнувшись. – Вы всегда появляетесь, как призрак…
– Ох, не нужно комплиментов, я же не лялька с ногами от ушей, – усмехнулся Данил.
– Да причем тут комплимент? Однажды заикой сделаете…
– Привычка, увы, – сказал Данил дружелюбно. – Казимир, откуда эта вульгарщина? «Тьфу ты!» Вы как- никак працуете в администрации президента, по-старому – то ли подскарбий, то ли чашник, а то и королевский маршалек. Вам положено восклицать благороднее – «Парбле!», «Морбле!» или, учитывая местный колорит, – «Ах, дьявол!». Поедемте?
Казимир включил мотор, вырулил на улицу, вопросительно покосился на Данила. Тот, подумав, предложил:
– А давайте-ка покатим на природу. Скажем, в Ожереловичи, там зелень, озера, я после Сибири с ее индустриальными дымами рвусь к первозданности…
– Ясно. Я смотрю, вы в превосходном настроении?
– В превосходнейшем, – сказал Данил наигранно-бодро. – И вы у меня тоже вскоре будете в том же настроении, я ведь, сразу скажу, вам подарочек привез…
Казимир приличия ради никак не отреагировал, но Данил-то успел изучить эту сытую, респектабельную
