атомном центре, самые обычные накладные, счет-фактуры, и перевозки были самые обычные, без малейшей примеси криминала…
– Попробуем зайти с другого конца, – сказал Данил. – Я вашими делами совершенно не занимался, не было прежде нужды… Можно попытаться с ходу локализовать время, направление, характер грузов? Мне мельком говорил кто-то, что – можно…
– Дайте подумать, – Максим старательно наморщил лоб. – Мы уже попробовали кое-что прогнать по компьютеру… В основном пропавшее касается последних двух месяцев, хотя нужно будет провести окончательную ревизию…
– А направление? Я опять-таки краем уха слышал разговор о некоем «баварском»…
– Это чисто условное обозначение. – Максим немного оживился, речь зашла о насквозь знакомом предмете, и он торопился блеснуть сноровкой хотя бы в этом вопросе. – Мы тут полуофициально выдумали несколько условных обозначений, для простоты и удобства. Вам показать на карте?
– Сделайте одолжение.
Максим выскочил из-за стола, схватил вместо указки авторучку и обернулся к занимавшей полстены карте Европы:
– Вот это – «морское» направление. Через Польшу и Северную Германию в Бельгию и Голландию, практически к морю. Это у нас – «баварское», почти посередине Фатерланда. Это – «южное», на Словакию, Венгрию. Вот вам три основных. Конечно, от них сплошь и рядом ответвляются второстепенные, случайные маршрутики, мы ведь сплошь и рядом работаем по чартеру – где подвернется груз, там и берем. Классический западноевропейский стиль. Когда начинали, было только три большегруза, а сейчас – уже пятнадцать грузовиков, есть постоянные клиенты, и не только в бывших «соцах», обороты растут…
– Максим, я верю, что все это произошло благодаря вашим личным усилиям… – прервал Данил. – Боже упаси, я и не говорил, что вы плохой управляющий, вопрос так не стоит, поэтому не нужно сбиваться на рекламу и самоотчет. Мы сегодня другим заняты. Пропали документы. Пропали их электронные дубликаты из компьютера. Вот и нужно разобраться, без оглядки на деловые способности или, наоборот, отсутствие таковых… Так можно сказать, что исчезли исключительно документы, касавшиеся этого вашего «баварского» направления?
– Ну, пожалуй… Совершенно точно я вам могу сказать после общей ревизии. Но процентов на восемьдесят у меня уверенность есть…
– Характер грузов?
– Так сразу и не вспомнить. Наиболее часто – продукты, пиво, бытовая химия, одежда… Понимаете, я в э т и частности не вникал. И никто особенно не вникает… Я имею в виду, даже те, кто непосредственно этим занимается, быстро забывает о том, что именно везли. К чему это вообще помнить? Все и так есть в документах. Если возникнет претензия, можно быстренько поднять бумаги…
– Если только не случится чего-то непредвиденного, – спокойно закончил за него Данил. – Если, скажем, документы не растворятся в воздухе… Шоферов у вас, как я помню, девятнадцать. Никто не уволился за это время? Нет? И никто не пропал в роковой безвестности?
– Нет, никаких ЧП. Да водители и не имели доступа. Они у нас заходят в один-единственный кабинет, в седьмой… Это в дальнем конце коридора. Уж у них-то не было возможности вынести документы – что зараз, что в несколько приемов. Это кто-то из канцелярских… Послушайте, Данила Петрович, а почему вы не допускаете версии, что это был взлом? Вернее, тайное проникновение? У нас, конечно, неплохая сигнализация, но все же – не венец совершенства. Могли и залезть ночью, охранник у нас не всегда остается на ночь…
– А кто вам сказал, что я полностью отметаю версию взлома? – пожал плечами Данил. – Как гипотезу, я ее все еще держу в загашнике. Но есть – вы не забыли? – еще одна каверзная деталюшка… По имени Зоя Лавецкая. Вместе с исчезновением бумаг исчезает человек, который отвечал за их компьютерное дублирование. Простите, я не верю в т а к и е совпадения. Настораживают они меня… Есть какие-нибудь подвижки насчет Лавецкой?
– Никаких, – удрученно признался Максим. – Я не далее как утром говорил по телефону с Варшавой, с Главной комендатурой, – полиция до сих пор ничего определенного сказать не в состоянии… По крайней мере, подходящих неопознанных трупов у них нет. Уж в этом-то – полная определенность.
– И то хлеб, – буркнул Данил. – Вот только трупы далеко не всегда обнаруживаются, а живые далеко не всегда могут подать о себе весточку…
– Данила Петрович, меня больше всего в этой истории одно удивляет, – сказал Максим, нервно прохаживаясь вдоль карты на пятачке шириной в пять шагов. – Я уже это обсуждал с Виктором Павловичем, с Багловским. Понимаете, эти документы совершенно бессмысленно было красть и стирать из компьютера. Они же не пропадут от этого бесследно. У любой бумажки всегда найдется копия, второй экземпляр, третий – в налоговом ведомстве, в Торговой палате, у клиентов, партнеров, на таможне… Честное слово, практически у любой. Вот только искать их будет вовсе уж трудно…
«То-то и оно», – мысленно кивнул Данил. Даже если вдруг взять и предположить, что кто-то под вывеской фирмы улаживал свои личные криминальные бизнеса, парнишка прав: э т а к о е исчезновение документов вовсе не означает их п о л н о г о, окончательного уничтожения. Государство, например, при нужде быстренько разыщет дубликаты… но не г-н Черский! Ежели кто-то намеревался отсечь г-на Черского от части документов «Авто», то своей цели он, следует признать, добился. Поди найди тот ножичек…
Для него многое было ясно, но не все можно сказать этим двум, и он, уже мало интересуясь происходящим, ради чистого поддержания игры спросил:
– У вас никто не увольнялся с о б и д о й? Мало ли что случается, когда обиженный решает сделать пакость… Бывали, панове, прецеденты.
– Да нет, за полгода никого вообще не увольняли, – энергично запротестовал Максим. – Наоборот, приняли трех человек, я ведь говорил, дело расширяется. Поэтому…
В дверь деликатно просунулся Волчок, нейтральным тоном спросил:
– Данила Петрович, можно вас на минутку?
Данил вышел в широкий коридор. Волчок отошел еще дальше, к последнему окну, непроизвольно поправив кобуру разрешенного, то бишь зарегистрированного газовика. Не стоило лезть на рожон, изображая одинокого волка Мак-Коя, и потому Данил собирался отныне выходить в люди исключительно в
