обидитесь?
– Правильно, - сказал Лихобаб. - Какие деньги, Яковлевич? Не в них счастье… Ну, приступим?
Ели не торопясь, старательно и обстоятельно. Посидели, отдуваясь, покурили. Тем временем почти окончательно стемнело, над зубчатым краешком близкой тайги помаленьку поднималась луна, огромная, сметанно-белая, почти полная. Смолин вздрогнул - вдалеке, на другом конце деревни, раздалось железное громыханье. Вроде бы ожесточенно колотили по пустому ведру то ли топором, то ли другой какой железякой.
– Ага, - ухмыляясь, протянул Лихобаб, - а я уж и забеспокоился что-то - обычно по бабке хоть часы проверяй… Это у нее ритуал такой, ежевечерний, минут пять будет надрываться. Отгоняет, изволите ли видеть, нечистую силу и прочих не от мира сего созданий, особенно эн-каведешников. Крыша давно съехала, ага. Непонятно, как это с религией сочетается, но так уж у бабы Нюры заведено - погромыхать от души что ни вечер в целях отогнатия нечисти… Должно быть, еще в старые времена переклинило. Оно и понятно: деревня раньше была сплошь староверская, они и прежде к пришлым без восторга относились, а уж когда тут орлы из НКВД ротами шныряли… Была тут в свое время занятная история… слышали, может, про золотой караван?
– Наслушались в свое время, - сказал Смолин.
– Ну вот, всю округу так трясли, что у бабы Нюры на старости лет, должно быть, включилось. Не зря ж энкаведешников гоняет со страшной силой… Я, между прочим, у нее тоже в энкаведешниках числюсь, так что стараюсь на ее конец не ходить, благо особенно и незачем… Ну, располагайтесь, а мне пора в дорогу… Яковлевич, не поможешь мешок оттащить?
– Да без вопросов, - сказал Смолин, поднимаясь.
Они зашли в сени, Лихобаб осветил их маленьким фонариком, но что-то Смолин не усмотрел никаких тяжестей, требующих помощи в переноске.
– Яковлевич, - безмятежно сказал хозяин. - Ты ведь мне не все рассказал, а? Про свои путешествия?
– Ну, не все, - Смолин на всякий случай приготовился к неожиданностям. - Но в главном - чистая правда: за нами никто не гонится и не висит на нас никакого криминала. Просто… просто жизнь - штука сложная.
– Согласен полностью… А нескромный вопрос… Под мышкой у тебя чего висит?
– Углядел? - спросил Смолин спокойно. - Ты не особист, часом, Михалыч, по прошлой жизни?
– Да нет. Я в прошлой жизни - обыкновенная морская пехота…
Без всякой опаски Смолин отстегнул ремешок, вытащил наган и протянул его хозяину, держа на весу указательным пальцем за скобу. Тот сноровисто откинул дверцу, присмотрелся, ковырнул ногтем маленький капсюль, защелкнул дверцу и, вернув Смолину «оружие», фыркнул:
– Тьфу ты, обыкновенная пугал очка…
– Ну да, - сказал Смолин, - но впечатление производит, а?
– Видно, что из обычного сделано… Несерьезно это, Яковлевич.
– Да как сказать, - произнес Смолин. - Точнее, на кого попадешь. Если б не эта пуга-лочка, мне бы в Предивинске морду начистили и обобрали до нитки.
– Оно конечно… Только здесь лучше бы что-нибудь поосновательнее. Сюда глянь.
Он, светя фонариком, отдернул высокую занавеску. За ней, прислоненное к стене, стояло помповое ружье, а рядом приколочена аккуратная полочка с несколькими коробками патронов.
– Умеешь с таким обращаться?
– Дело несложное, - сказал Смолин. - Охотился малость.
– Ну, тогда разберешься. Ты его заряди на полную и положи под бочок. На всякий случай.
– Опасно тут?
– Да не особенно, - ответил Лихобаб. - Но забрести сюда какой-нибудь придурок вполне может. С марта нынешнего, за то время, что здесь обосновался, дважды подбиралась… шелупонь. Один раз - ярко выраженная бичева, другой - какие-то браконьерчики по пьянке вздумавшие покуражиться… Одним словом, в лесу живем…
– Понятно, - отозвался Смолин. - Жмуриков-то где закопал?
– Да ну, Яковлевич, какие жмурики… Я ж говорю, шелупонь. Оба раза пары выстрелов в воздух хватило. Говорю ж, на всякий случай…
– Понял, - сказал Смолин. - Учту.
– Ну и ладушки. Вот фонарик, а в доме - керосиновая лампа сумеешь запалить?
– Да чего там. Спасибо, Михалыч…
– Ладно, все путем… Ну, я поехал.
Он вышел во двор, свистнул подскочившему радостно Беляку, сунул карабин в притороченную к седлу самодельную держалку на манер индейско-ковбойских - выглядит совершенно по- голливудски, но ведь удобная штука - отвязал поводья от штакетника и ловко вскочил в седло. Бросил Смолину:
– Ну, счастливо вам добраться…
И рысью припустил по улице. Беляк помчался за ним, обогнал, забежал далеко вперед, выписывая по улице широкие зигзаги от забора до забора.
Смолин задумчиво смотрел вслед удалявшемуся в лунном свете всаднику - и лениво гадал, какая такая надобность могла погнать хозяина в ночное странствие? Не станешь же спрашивать - но и так ясно, что тут что-то интересное. Чтобы примитивно поохотиться на рябчиков или глухарей каких-нибудь, вовсе необязательно отправляться ночью, загодя - да еще не с гладкостволкой, а с карабином. Точно, что-то интересное, и вариантов может быть масса. Может, Лихобаб втихомолку золотишко моет в таежной глухомани - в этих краях, зная места грибные и рыбные, можно до сих пор неплохо разжиться, в миллионеры не выбьешься, но денежку заработаешь увесистую. Может, втихаря собрался побраконьер-ничать по примеру подавляющего большинства здешнего народа: медведя взять или марала, не особенно и соблюдая писаные правила охоты. А может - почему бы и нет? - отправился к зазнобе в какую-нибудь близлежащую, гораздо более населенную деревушку, где женская часть народонаселения состоит из гораздо более приятных и перспективных экземпляров, нежели шизанутая баба Нюра. Да мало ли, как ни ломай голову, все равно не угадаешь…
Включив фонарик и положив его на полочку, Смолин довольно сноровисто зарядил ухоженный «Бекас» черными пластмассовыми патронами с картечью - всю пятерку, потом, подумав, загнал и шестой в ствол, поставил на предохранитель, вновь примостил ружьецо у бревенчатой стены и задернул занавеску.
Больше хозяйственных забот не предвиделось - и он направился во двор, где под навесом рдел огонек Ингиной сигареты. Присел рядом, вытащил пачку, усмехнулся:
– Ну что, свет не без добрых людей?
– Поразительно, - сказала Инга. - Вот так вот взял и уехал, на нас дом оставил…
– Ну, вряд ли у него по стенам висят Рубенсы, а под кроватью лежат червонцы, - сказал Смолин. - Умный мужик, битый жизнью должен прекрасно понимать, что страннички вроде нас не для того шлепали по тайге, чтобы злодейски расхитить его скудные пожитки…
– Интересно, куда он подался?
– А вот поди ж ты догадайся, - пожал плечами Смолин. - Дела какие-то у человека, что тут скажешь…
– Может, он клад ищет?
