Сокровище антиквара

– Но ведь теоретическая-то возможность допускается?

Заочно знакомый глянул ему в глаза:

– Василий Яковлевич, вы ж умный мужик, говорят… Мы ничего такого не хотим сказать… Просто вы все ж – человек посторонний…

Смолин негромко хмыкнул:

– Когда я познакомился с Шевалье, никого из вас наверняка и близко еще не было…

– Не в том дело, – сказал совершенно незнакомый, глядя ему в глаза с каким-то детским заносчивым упрямством. – Вы все же – не «Рапира».

– Да, я понимаю, – сказал Смолин с легкой улыбкой. – «Рапира» – это… Это черт знает что такое – «Рапира»…

– Не иронизируйте над этим, – сказал незнакомый весьма даже жестко.

«А все-таки Шевалье стоило бы памятник поставить, – подумал Смолин с явным уважением. – Сколько он за эти годы правильных парней воспитал… Проколы бывали, конечно, и неудачи тоже, но все же общий итог… Общий итог внушает уважение. Еще и оттого, что сам я – совсем другого склада человек. Ну да, не дешевил, не подличал, не предавал – но ежели зрить в корень, ловкий торгаш и не более того, а вот Шевалье и в самом деле воспитал немало правильных парней… А я вот в жизни никого не воспитал, надо же…»

– Я не иронизирую, – сказал Смолин. – Я просто-напросто не люблю, когда в отношении меня пусть даже теоретически выдвигаются… версии. Давайте я тут же вам все это, – он сделал широкий жест двумя руками, – передам из рук в руки? Договор дарения, трали-вали… Распоряжайтесь как знаете.

Горобец тут же вмешался:

– Нет уж. Если сэнсэй хотел, чтобы именно вы… Вы извините, если что, Василий Яковлевич. У всех нервы. История больно уж…

– Мерзкая, – кивнул Смолин серьезно.

– Загадочная, – поправил Горобец.

– Да нет, – сказал Смолин. – Именно что мерзкая.

– Вы что-то знаете?

– Прав был царь Соломон, – сказал Смолин. – Во многом знании многие печали… Не будем, ребята, тянуть кота за яйца. Ну конечно, пару процентов я оставляю на случайности, я же не господь бог и не великий сыщик. Но процентов-то на девяносто в чем-то я уверен. Я не знаю, кто его убил. Но, кажется, знаю, зачем. История банальнейшая, в общем: нашлась компашка, которая захотела заграбастать себе под офис здание «Рапиры». Нет среди них никого серьезного – людишки, если присмотреться, мелочь во всех смыслах… но от этого, сами понимаете, не легче. Потому что мелочь не обязательно труслива и крови порой не боится… Добром Шевалье домик ни за что бы не отдал… а силком отобрать при нем, живом, было бы затруднительно. Вот и…

Он замолчал, окинул троицу внимательным взглядом. Что ж, он с самого начала оценил их совершенно правильно: они не торопились с вопросами, они не вскакивали с мест и не выкрикивали всякие дурацкие реплики в стиле бразильской мелодрамы. Они просто сидели молча с такими лицами, что Смолин кое-кому не завидовал…

– Вы уверены? – спросил заочно знакомый.

– Уверен, – сказал Смолин. – Я не знаю, кто убил, но, кажется, знаю практически наперечет всех, кто затеял. Ну, может, есть еще один-два игрока, но это опять-таки детали… Один крохотный, но существенный нюанс: доказательств нет ни малейших. Ни малейших, честное слово. А потому ни одной фамилии и ни одного эпизода вы от меня, пардон, не услышите. Или вы настолько юные и наивные, что полагаете, будто подобных ситуаций не бывает? Когда все лежит на поверхности и имена известны наперечет, а предъявить ничего невозможно?

Он намеренно сделал долгую паузу – но они молчали, все трое. Не были они ни юными, ни наивными. Прошло много времени, прежде чем совершенно незнакомый промолвил тихо:

– А может все же…

– Нет, – сказал Смолин. – «Ни малейших» – это и означает «ни малейших». Их не прищучить, никого. А вот здания вы можете в самом скором времени лишиться… – он поднял ладонь. – Вот только не надо вот этого… Щеки надувать не надо, ребята. Вы, конечно, взовьетесь сейчас орлами и будете кричать, что не допустите, костьми ляжете, и вообще… Да? Давайте побудем взрослыми. Мы все не пацаны, а жизнь нынче сложная и жестокая. «Рапира» – это, как выражался герой у классиков, очень бла-ародно, но есть еще и се ля ви… Положа руку на сердце, фигурой был один Шевалье, а все прочие никак не фигуры, в том числе и я. Ну да, в Шантарске там и сям сыщется масса хороших людей, прошедших «Рапиру», иные занимают кой-какие посты… именно что кой-какие. Никак не те, с которых можно что-то затормозить и блокировать. Остается митинг у администрации устраивать, петиции сочинять… вы сами-то к этому серьезно относитесь, а?

– Но можно же что-то сделать… – сказал смутно знакомый.

– Боюсь, ничего нельзя сделать, – сказал Смолин. – Я специально озадачивал своего адвоката, а он у меня прохвост, каких мало… в хорошем смысле. Так вот, он с ходу, не особенно и напрягаясь, выложил четыре законных схемы, по которым вас могут недельки через две выпнуть на улицу. Законных. Четыре. Подозреваю, что их может оказаться и больше. Уж поверьте на слово. Я в этой истории – лицо заинтересованное. Не буду, уж простите великодушно, углубляться в детали, но меня прессует, очень похоже, та же компашка и по тому же делу… а прогибаться я решительно не намерен. В жизни раком не вставал и не встану.

– Нет, но можно попытаться… – не унимался смутно знакомый.

– Вы где работаете? – вкрадчиво спросил Смолин.

– Ну…

– Да ладно, – усмехнулся Смолин. – Вас зовут Олег… Ровдугин, Радугин…

– Ролдугин.

– Ага, Ролдугин. Вы из ФСБ… вроде бы еще майор, да?

– Да.

– Вот именно, – сказал Смолин. – Майор. И товарищ Горобец тоже майор… а вы, кстати?

Совершенно незнакомый поднял голову:

– Космынин, МЧС. Подполковник.

– Вот то-то, – сказал Смолин. – В смысле – увы. Майоры, подполковники, один и вовсе рядовой запаса, то бишь я… Можете где-нибудь накопать генералов? Хороших, больших генералов? Губернатора бы нам еще, крупняков парочку, шантарских, а еще лучше столичных… Найдется у вас? Судя по вашим лицам и молчанию, нет надежды… Майорам и нам ничего не остановить, в том числе с фээсбэшными. Вы уж поверьте на слово, что все так и обстоит, как я говорю.

– Ну а делать-то что? – тихо спросил Горобец. Если ничего нельзя сделать, зачем вы нам все это говорите? А, Василий Яковлевич? Ладно, давайте считать, что я вам верю. Кого попало сэнсэй не взял бы в душеприказчики… Ну а делать-то что?

– Есть тут один нюанс… – сказал Смолин. – Законным образом сделать ничего нельзя. Исключительно грязными методами… но тут, собственно, появляется второй нюанс. Вы все – люди при погонах и при должностях. Вам, ребятки, нельзя… – он ухмыльнулся широко, невесело. – Да вы и не сумеете. Вы просто не умеете. Не так вас Шевалье воспитал. А вот ваш покорный слуга – другое дело. Конечно, на кровь я не пойду никогда. Но когда против меня играет грязными методами грязная сволочь… которая к тому же крови как раз не боится… В общем, я ручонки запачкать не боюсь, если что. И кое-что умею… Вот только без вашей помощи мне все же не обойтись. Подмогнете?

Он обвел собеседников внимательным, цепким взглядом. Улыбнулся про себя: ну конечно же, в них моментально взяли верх инстинкты служивых людей, к тому же воспитанных знавшим свое дело человеком. Настороженно они на Смолина уставились, не без явного подозрения. Кота в мешке покупать не хотели, боялись, чтобы их втемную не использовали неизвестно в каких делах… Что же,