дом. Следующие три часа она провела, запершись в своей каюте, в сто раз более удобной и элегантной, чем каюта на яхте Сайда, — взять хотя бы мраморную ванну и несчетные шампуни, кремы и прочее, фантазируя, как она будет прозябать в каком-нибудь гареме в роли белой рабыни.
Ленч и предложение десяти тысяч — все это уловки, чтобы заманить ее на яхту и потом продать, размышляла Джейни, лежа на койке в позе зародыша и тихонько скуля. Ведь Рашид торгует оружием, так сказал Пол; почему бы ему не приторговывать вдобавок девушками? Главное, о том, что она находится на яхте у Рашида, не знала ни одна живая душа, кроме Эстеллы, от которой глупо было бы ожидать помощи…
Разумеется, эти страхи оказались неоправданными-пока. Так думала Джейни, глядя из-за занавески на мелководную гавань. На грязноватом песчаном пляже резвились ребятишки, двое рабочих лениво стучали молотками по доске на козлах. Солдаты были доказательством того, что бояться имелись все основания: где еще провернуть преступную сделку, как не на затерянном островке, вдали от любопытных глаз? Потом Джейни исчезнет, как будто никогда не существовала; одному Богу известно, как с ней поступят дальше… Их — кем бы они ни были — ждет сюрприз: она уже решила, что откажется им подчиняться даже под страхом смерти.
Теперь, бездельничая в кафе, Джейни с удивлением вспоминала те свои мысли в каюте. Поразительно, что происходит с паникующим человеком! Минут десять она не помнила себя от ужаса, совершенно забыла обо всем на свете. Если бы не неизменность закона притяжения, она бы не отличала верх от низа, потолок от пола. Дошло до того, что она забралась в мраморную ванну и накидала на себя полотенец, чтобы под ними спрятаться… Страх, впрочем, не помешал Джейни отметить толщину и пушистость полотенец. Ее посетила мысль принять ванну, но она быстро от нее отказалась: если за ней придут, то в голом виде она окажется еще беспомощнее, чем одетой. Наконец Джейни выбралась из ванны. Она уже лучше соображала. Созрело новое решение: на случай, если ее продадут, надо быть готовой к скорому побегу. Она надела шорты и стала набивать карманы всем, что могло бы послужить оружием: маникюрные ножницы, походный наборчик для шитья, даже крохотная склянка с кремом для бритья. Вооружившись таким способом до зубов, она опять залезла на койку и отогнула край занавески.
Рашид беседовал на берегу с тремя военными. Джейни не видела его лица, но знала, что это он: отплыв от Лазурного берега, он стал одеваться только в традиционном арабском стиле — в просторные белые одежды, с которыми контрастировали неизменные черные очки. Позади Рашида стояли два его охранника, тоже с автоматами. После разговора, сопровождавшегося бойкой жестикуляцией, все шестеро зашагали прочь и исчезли из поля зрения Джейни.
Плюхнувшись на койку, она укололась маникюрными ножницами. Ей стало стыдно за недавний приступ страха: все объяснялось, судя по всему, торговлей оружием. Но Рашид был хитер. Через два часа всех вызвали из кают. Кают-компания была украшена в стиле зимней сказки: искусственный снег, искусственный иней на искусственных ветках, обвитых рождественскими гирляндами. Посередине стоял большой торт с надписью «Bon Anniversaire, Irina»[7].
Все двадцать человек команды, встав полукругом, спели «Happy Birthday» Ирине, высокой брюнетке с широкими бедрами и тоненькой талией. Ирина пришла в сильное недоумение.
— Мой день рождения не сегодня! — сказала она по-английски, но с сильным акцентом.
— Мистер Кармайкл, — обратился Рашид к Йену (он называл всех только по фамилии), — как это понимать? Мисс Степанова говорит, что ее день рождения не сегодня.
— Я заглянул в ее паспорт, сэр, — твердо ответил Йен. — День рождения сегодня.
— Может, это я ошиблась? — уступила Ирина.
После этого Рашид раздал всем девушкам подарки — браслетики с бриллиантами.
Никакой у нее не день рождения, — прошептала позже, когда все четыре красотки загорали на палубе, девушка по имени Салли. Она была англичанкой, без устали напоминала остальным, что происходит из аристократической семьи, родственной королевской, и делала вид, будто гостить на яхте Рашида для нее абсолютно нормально.
— Ирина ошиблась? — спросила бразильянка Кончита. Она почти не владела английским языком и каждый день рыдала, вспоминая любимую мамочку. Йен пообещал ссадить ее на берег в Монако.
— Джейни! — позвала Салли. У нее был жесткий, как сталь ной скрежет, выговор, и знай Джейни англичан лучше, она бы сообразила, что претензии англичанки на аристократизм полностью высосаны из пальца. Но она и так ее не выносила. Перевернувшись на живот, она небрежно произнесла:
— Подумаешь!
— Зато у меня браслетик! — И Ирина помахала в воздухе рукой с украшением.
— Кажется, ты снюхалась с Йеном, — сказала Салли, подвинувшись к Джейни. — Не думай, мы видели, как ты к нему подлизываешься. Наверное, ты с ним втихую трахаешься. Забыла, что во всех каютах камеры?
— Тогда смотрите на здоровье записи.
— Что такое запись? — спросила Ирина.
«Йен!» — подумала Джейни. Шум вертолета вернул ее к действительности. Подняв голову, она увидела, как черный вертолет Рашида поднимается в воздух и устремляется к горам, высящимся над портом, чтобы пропасть за ними. Раз Рашид улетел, то, может, она увидит Йена? Она сама подстроила такую возможность, сообщив за ленчем, что отправится в городок за газетами. Рашид, приподняв брови, отозвался на ее сообщение, криво усмехнувшись:
— Не знал, что вы читаете по-турецки, мисс Уилкокс. Наверное, у вас есть скрытые способности, о которых мы не догадывались.
— Конечно, Рашид, — сказала она озорно. — Еще сколько!
— Слушай, Джейни, — ввернула Салли с набитым ртом, — ты собираешься отращивать груди?
— Что такое груди? — спросила Ирина.
До слуха Джейни уже доносился звук лодочного мотора. Приставив журнал к глазам, как козырек, она увидела в море маленький катер, управляемый высоким блондином. На расстоянии все австралийцы и англичане, стройные блондины, составлявшие команду яхты, были похожи друг на друга, но Йен был все- таки выше остальных, и Джейни не сомневалась, что в катере он. У нее быстро забилось сердце, когда катер пронесся мимо кафе. Она вскочила, подбежала к берегу и замахала рукой. Йен приветственно улыбнулся и подвел катер к причалу в центре гавани.
Она вернулась в кафе, взволнованно крутя драгоценный браслет на запястье. Как это произошло? Она отчаянно влюбилась. Теперь у нее было всего два занятия: либо придумывать, под каким предлогом оказаться с ним рядом, либо фантазировать, что они занимаются любовью, сбежав с яхты и зажив вдвоем. Тем не менее за неделю, проведенную на яхте, она пробыла в его обществе от силы полминуты. Что ж, и за эти тридцать секунд она сумела высмотреть в его глазах бездну понимания, намекнуть ему, кто она такая на самом деле. Так ей, во всяком случае, казалось.
Он пришвартовался, выскочил на берег и направился к ней. Джейни влюбилась в него в первый же свой вечер на яхте, когда, дрожа от страха, наткнулась на Йена.
— Нас хотят использовать как проституток! — гневно прошеп тала она.
Это было так нелепо, что он согнулся от хохота.
— Если такие попытки будут, я стану вашим защитником, — пообещал Йен. — Вот увидите, я перебью даже самую высокую цену. — Он смеялся, недоверчиво качая головой.
Из этого родились понятные только им двоим шутки. При встрече с ним Джейни говорила: «Надеюсь, вы копите деньги», а он отвечал, подмигивая: «Все спрятано в матрасе».
Не дойдя до кафе считанных метров, Йен вдруг свернул и скрылся в белом домике с официальной медной табличкой на двери — таможне. Джейни отпила еще колы и попыталась унять сердцебиение. Он обязательно придет, не может не прийти. Он ее заметил, она гостья на яхте, не может же он обойтись даже без приветствия! И она опять дала волю фантазии: он доставит ее обратно на яхту, где она, воспользовавшись отсутствием Рашида, попытается проникнуть к Йену в каюту. Салли говорила о камерах во всех каютах, но, возможно, это не относилось к каютам членов команды: трудно было себе представить, чтобы капитан стерпел такое посягательство на частную жизнь. Он так красив, так умен…
Спустя четверть часа Йен вышел из таможни и, помахав Джейни, подошел к ее столику.
— Что пишут в турецких газетах?
