процессом и передачи пожеланий монтажерам; затем определение бюджетов на рекламу и промоушен и, наконец, посещение премьер. Но помимо всего этого, сейчас Венди работала над подготовкой к съемкам фильма, который считала самым важным в своей карьере. Он назывался «Пилигримы поневоле», и съемки должны были начаться через два месяца. «Пилигримы поневоле» был фильмом с большой буквы – фильмом, какой мечтает снять любой киношник… Ради такого фильма живут люди, подобные Венди. Ради такого фильма ты в первую очередь и приходишь в кинобизнес. Но в данный момент «Пилигримы» напоминали младенца, постоянно требующего внимания – купания, кормления и смены пеленок, – если ему суждено начать новый этап своей жизни. И сейчас Венди имела меньше всего времени для пустой болтовни…
Зазвонил телефон, и, глянув на номер, Венди попила, что опять звонят из «Сплатч Вернер». Снова Виктор?
– Алло-о-о? – бодро отозвалась она.
– Венди? – неуверенно проговорил на том конце негромкий голос. – Это Миранда. Миранда Дилейни. Помощница Нико О'Нилли…
Девушка говорила так, словно в ее распоряжении был весь день (что вполне возможно), поэтому Венди перебила ее:
– Да, Миранда, как ты?
– Все хорошо… – медленно ответила Миранда. И затем, прочистив горло, продолжила: – Нико попросила меня уточнить, сможете ли вы пообедать с ней сегодня «У Майкла»?
– Ах да, ленч, – обронила Венди. Она забыла о ленче и, вероятно, отменила бы его из-за съемок, но быстро одумалась. Если Виктор на грани самоуничтожения, поддержка Нико окажется бесценной. Нельзя же забывать о восхождении подруги в «Сплатч Вернер» с тайным прицелом на кресло президента всего издательского отдела, что поставит ее на второе место после Виктора в структуре власти. Оставалось надеяться, что Нико получит эту работу прежде, чем Виктор окончательно потеряет разум.
Нико О'Нилли, неестественно прямо сидевшей на заднем сиденье лимузина по пути на вертолетную площадку в Ист-Сайде, казалось, что она полностью держит себя в руках. На Нико была белая блузка с рюшами, оттенявшая ее золотистые волосы, и темно-синяя юбка, сшитая в Париже одной из любимых портних Виктории. Красота этого обманчиво простого наряда таилась в крое. Именно благодаря ему костюм идеально облегал фигуру. Подобных вещей у Нико было не меньше пятидесяти (некоторые костюмы – с брюками), из разных тканей – от белого шелка до коричневого твида, и это означало, что она не может набрать ни фунта лишнего веса. Означало это и другое: ей никогда не придется беспокоиться о том, что надеть утром. Благодаря постоянству Нико в нарядах персонал и коллеги понимали, чего от нее ждать. Ей же оно давало душевный покой, поскольку Нико знала, что каждый день начинается одинаково…
О Боже!
Автомобиль находился сейчас на скоростной магистрали Рузвельта, и, повернув голову, Нико взглянула на мрачные коричневые здания, тянувшиеся вдоль дороги. От этого однообразия внутри у Нико что-то сжалось, и внезапно она ощутила себя побежденной.
Нико неловко сменила позу. За последний год на нее стали накатывать подобные приступы наводящей отчаяние тоски – все словно делалось неважным, ничто не менялось, не появлялось ничего нового; и она видела перед собой свою жизнь – череду бесконечно долгих, абсолютно одинаковых дней. Время при этом двигалось вперед а она, Нико, лишь делалась старше и меньше, и однажды она превратится в точку, а потом и вовсе исчезнет. Пуф! Как листочек, сгоревший на солнце под увеличительным стеклом. Такие мысли шокировали ее, потому что она никогда раньше не теряла вкуса к жизни – просто не было на это времени. Всю свою жизнь она боролась за то, чтобы стать тем, кем стала – тем существом, которым была Нико О'Нилли. А затем как-то утром время настигло ее, и Нико очнулась и осознала, что вот она – здесь. Нико достигла своей цели, и у нее есть все, чего она добивалась: блистательная карьера, любящий (да, пожалуй) муж, уважаемый ею, и чудесная десятилетняя дочь, которую она обожала.
Ей бы прийти в восторг, а она ощутила усталость. Словно все это принадлежало кому-то другому.
Каблуком туфли-лодочки Нико со всей силы надавила на палец другой ноги. Она не будет так думать. Не позволит случайному, необъяснимому чувству одолеть ее.
Особенно этим утром, которое, напомнила себе Нико, столь важно для ее карьеры. Последние три месяца она добивалась встречи с Питером Боршем, новым исполнительным директором компании «Хаккабис», владевшей огромной сетью магазинов розничной торговли и, судя по всему, собиравшейся покорить весь мир. «Хаккабис» не помещала рекламу в журналах, но Нико не видела причин, почему бы не изменить статус-кво. Нико это казалось очевидным, но только она одна в издательском отделе решилась на попытку добраться до «Хаккабис», компании, которую почти все в «Сплатч Вернер» считали ориентированной на «потребителя с низким доходом». Однако Нико снобизмом не отличалась и проследила карьеру Питера Борша по неоднократным упоминаниям за последние годы в «Уолл-стрит джорнал». Питер, добившийся успеха своими собственными силами, окончил Гарвардскую школу бизнеса, причем на стипендию. Нико не сомневалась: заняв пост исполнительного директора, Питер совершит большие перемены, и ей хотелось присутствовать при этом с самого начала. Но даже для того, чтобы добиться встречи, пришлось неделями обхаживать Питера – Нико посылала ему написанные от руки письма, а также статьи и книги, способные, как она надеялась, заинтересовать его, включая редкий экземпляр первого номера «Искусства войны». Наконец пять дней назад Питер позвонил сам и согласился на встречу.
Нико достала пудреницу и быстро проверила макияж. В ее обязанности вообще-то не входило добиваться этой встречи (этим должен был заниматься ее босс, Майк Харнесс), но полгода назад Нико решила, что неприятное чувство, донимавшее ее в последнее время, – результат обычного застоя. Должность главного редактора журнала «Фейерверк» – это, разумеется, чудесно, это волнует и возбуждает. Но она занимает это место уже шесть лет, с тридцати шести, когда стала самым молодым главным редактором за всю пятидесятилетнюю историю журнала. К сожалению, успех подобен красавице: она теряет очарование после пяти дней пребывания у вас в доме, да еще в грязных носках. И поэтому Нико жаждала продвинуться выше. Самый главный пост в «Сплатч Вернер» занимал исполнительный директор, и чтобы получить его, нужно было попасть на должность, следующую за этой, стать главой редакционного отдела. Единственным камнем преткновения для Нико был ее начальник Майк Харнесс, нанявший ее шесть лет назад. Но тут уж речь шла о принципе: ни одним отделом «Сплатч Вернер» не руководила женщина, и пришло время нарушить эту Традицию.
И Нико решила стать первой.
Лимузин въехал за цепь ограждения вертолетной площадки и остановился в нескольких футах от зеленого вертолета «сикорский», мирно ожидавшего на месте посадки. Нико вышла из машины и быстро направилась к вертолету. Однако, не дойдя до него, остановилась, с удивлением услышав звук еще одного подъехавшего автомобиля. Она обернулась и увидела, как в ворота въезжает темно-синий «мерседес».
«Это невозможно», – подумала Нико со злостью, отчаянием и удивлением. «Мерседес» принадлежал Майку Харнессу, исполнительному директору и президенту «Вернер пабликейшнз». Конечно, она говорила Майку о встрече – даже несколько раз – и предлагала лететь вместе, но он с насмешкой отмахнулся от нее, сославшись на более важные дела во Флориде. То, что сейчас он находился не во Флориде, а появился на вертолетной площадке, означало только одно: босс собирается поставить эту встречу себе в заслугу.
Нико прищурилась, когда Майк выбрался из машины. Высокий, немного за пятьдесят и неестественно бронзовый из-за неумеренного использования средств для загара, Майк двинулся навстречу Нико с глуповатой улыбкой. Он явно понимал: она раздражена, но в такой корпорации, как «Сплатч Вернер», где все, что ты говорил, делал и даже носил, становилось пищей для сплетен, приходилось держать свои чувства при себе. Если Нико схлестнется с Майком сейчас, ее окрестят стервой. Если повысит голос, назовут истеричкой. И затем все заговорят о ее поражении. Поэтому Нико посмотрела на Майка со слегка удивленной улыбкой.
– Прости, Майк, – сказала она. – Кто-то, видно, напутал с расписанием. Моя помощница заказала этот вертолет пять дней назад для встречи в «Хаккабис».
Теперь мяч на его стороне поля, подумала Нико. Ему придется признать, что он незваный гость на ее встрече.
– После всех усилий, приложенных нами для организации этой встречи, я решил, что мне стоит поехать и познакомиться с этим Боршем, – ответил Майк. «И затем вернуться к Виктору Мэтрику и рассказать ему, как он сам устроил эту встречу», – мысленно добавила Нико, внутренне кипя.
