Штабу и, конечно, не выполняли его распоряжений. Все это вредило казачьему делу, дискредитировало его и происходило не без влияния большевиков, агенты которых были и в казачьей среде. Поэтому, решено было объединить эти комитеты, чтобы легче было бороться с ними. Председателем Главного казачьего Комитета был назначен г. Адмиралов, а помощниками ему были назначены представители Кубанского и Терского казачеств. К сожалению, этот Главный Комитет просуществовал недолго. Вскоре, был получен приказ ген. П. Н. Краснова: в виду явных злоупотреблений в этих комитетах, закрыть их и дела их сосредоточить в Войсковом Штабе. Вследствии такого приказа, в Войсковой Штаб стали приезжать «самостийники»: Кубанцы, Терцы и ДР»» которые не хотели признавать объединяющей роли Пох. Атамана и его Войскового Штаба.
Первыми приехали представители от Кубанского казачества: председатель комитета, полк. Тарасенко и полк. Дьяченко. Затем, приехали Терцы. Пох. Атаман долго и заслуженно укорял их в разлагательской работе и ссоре казаков в это тяжелое время, что идет только на пользу большевикам. Но, в конце концев, примирение состоялось и полк. Тарасенко был назначен заместителем Пох. Атамана в г. Львов, куда была намечена дальнейшая эвакуация казаков. Духопельников никаких представителей не прислал и попрежнему скрывался от Пох. Атамана. Он устроился в г. Краков в немецкую полицию и разсылал своих агентов с привлечением казаков к себе на службу.
Организованный в Проскурово пропускной казачий пункт, между тем, продолжал свою работу, принимая беженцев, группируя их и отправляя дальше по железной дороге.
Так-как, по приказу немецкого Штаба, дальнейшая эвакуация должна была происходить только по железной дороге, то эвакуирующиеся вынуждены были бросать лошадей и подводы, или-же продавать их местному населению «за шапку сухарей», или чаще всего за бутылку водки. По предложению Войскового Штаба, немецкое командование разрешило ему забирать этих лошадей и не оставлять их у населения, т. к. они будут нужны еще казакам в дальнейшем. Таким образом, было собрано несколько сот лошадей и подвод, которые отправлялись специальными эшелонами.
Здесь в Проскурово разыгрался очень неприятный инцидент. Когда, собирались брошенные лошади, то для них были оборудованы конюшни и сараи для подвод и хранения сбруи. Заведующими этих конюшен и кладовых были назначены офицеры, которым был отдан строгий приказ без письменного разрешения и подписи Коменданта пропускного пункта, г. Адмиралова, никому не выдавать ни лошадей, ни сбруи, т. к. на этой почве бывали всевозможные злоупотребления. Спустя некоторое время, на квартиру к г. Адмиралову прибежал офицер М. с подбитым глазом, который сообщил, что к нему в кладовую явился один казак, приятель господина Д., с запиской от него, в которой приказывалось выдать этому казаку конской сбруи на 3 лошади. Офицер М., заведовавший кладовой для сбруи, согласно имевшегося у него приказа и заведенного порядка, без подписи г. Адмиралова, этому казаку в просьбе отказал. Тот пожаловался г. Д., а последний, вызвав офицера г. М. к себе на квартиру, избил за невыполнение его приказа. Офицер г. М. был георгиевский каваллер, честнейший и скромный человек, имевший жену и сына, обучавшегося в Военном казачьем Училище. Он так разнервничался из-за этого постсупка г. Д., что хотел наложить на себя руки. Успокоив его, г. Адмиралов, немедленно, вызвал Пох. Атамана для разсмотрения этого позорного поступка г. Д. Пох. Атаман созвал экстренное совещание, на котором г. Д. не отрицал, что побил офицера М. за невыполнение его приказа. Это его заявление, да еще с добавлением очень некрасивых моментов, возмутило всех, присутствовавших на этом совещании. Пох. Атаман приказал г. Д. извиниться перед этим офицером и сделал ему строгий выговор. К сожалению, это был не единственный пример «рукоприкладства» г. Д. Им была побита переводчица Войскового Штаба г-жа Ст. только за то, что позволила себе неодобрительно отозваться о стихах г. Д. В своем приказе о разжаловании г. Д., ген. П. Н. Краснов вынужден был указать на эти ужасные примеры рукоприкладства г. Д., позорящие честь казака и редактора газеты.
12-я Глава
Наконец, пришла пора эвакуировать немцам и г. Проскурово. 10-го января 1944-го года Войсковым казачьим Штабом был отдан приказ оставить Проскурово и выехать в направлении на Барановичи, куда уже давно производилась отправка эвакуирующихся, согласно распоряжения Раткэ. Вследствие большой скученности и неорганизованности там развился сыпной тиф. Раткэ давно уже имел сведения о появившемся там сыпном тифе, но, скрывая это от Войскового Штаба, продолжал отправлять туда эшелоны казаков. Когда об этом узнал Пох. Атаман, он, немедленно, выехал туда сам, чтобы вывезти оттуда всех людей. Он сильно повздорил, из-за этого ужасного случая, с Раткэ и, отменив его распоряжение, приказал все эшелоны направлять через Тарнополь на Львов.
Войсковой Штаб прибыл во Львов 19-го января 1944 года. Во Львове прожили один месяц, ремонтируя машины и меняя моторы, которые совершенно отказывались работать по старости и изношенности. Но, неожиданно, от Раткэ был получен приказ немедленно вернуться, в направлении на Проскурово и занять село Балино. Этот приказ привел всех в ужас. Все знали, что немцы отступали к границам Германии и их поспешно преследовали большевики. Только-что с трудом по ужасной и песчаной дороге выбрались из Проскурово, а теперь Раткэ опять гонит обратно на встречу большевикам. Этот приказ был весьма подозрительным. Видно было, что какая-то злая рука, намеренно, направляет казаков и пытается отдать их в руки большевиков. Пох. Атаман, в это время, был в отъезде. Он из Львова выехал вперед, чтобы выбрать хорошее место для остановки казаков.
Приехали в Балино. Это было огромное и богатое украинское село, жители которого были настроены благожелательно к казакам и явно антиболыпевитски. Вдруг, неожиданно для всех, Раткэ отдал приказ выселить жителей этого села из их домов и занимать их казаками. Жители, конечно, ожесточились и между казаками и населением начали происходить схватки. Только, с предвзятым намерением, можно было поселять казаков в украинском селе и так поступить с благонамеренно настроенным населением.
Доманов был назначен Начальником Балиновского казачьего стана и с этого времени стала, особенно, проявляться коварная его работа. Все, неудачные и коварные распоряжения Раткэ, он сваливал на Пох. Атамана, в то время как они, чаще всего, издавались в отсутствие Пох. Атамана, с согласия его заместителя, Доманова.
Было ясно, что Доманов, при помощи своего друга, Раткэ, старался, очернив и свалив Пох. Атамана, полк. С. В. Павлова, занять его место. Раткэ часто ездил в Берлин и виделся с ген. П. Н. Красновым, которому передавал всевозможные сплетни и все неудачи сваливал на Пох. Атамана. Ген. П. Н. Краснов, как старый человек, всему верил, и вокруг Пох. Атамана создавалась неприятная атмосфера, которая сильно нервировала его. Друзьям и единомышленникам Пох. Атамана были ясно видны интриги Доманова и Раткэ и все время получались сведения о продолжавшихся тайных разговорах Доманова с казаками, направленные против Пох. Атамана. Доманов знал, что у Пох. Атамана очень много друзей, которые видели всю его работу для казачества, видели его любовь к казакам и его готовность положить свою жизнь за них и Родной Дон. Эти друзья не дадут в обиду своего Пох. Атамана и потому Доманов решил отделаться и от его друзей. Он стал преследовать их, а от разговора с г. Адмираловым уклонялся. У Доманова бывали часто тайные разговоры с Раткэ в Войсковом Штабе, которые тотчас-же прекращались при появлении г. Адмиралова.
Семья Пох. Атамана в селе Балино была помещена на окраине села, под тем предлогом, что это было хорошее и большое помещение. Но почти каждую ночь партизаны обстреливали этот дом и бедная семья полк. С. В. Павлова в страхе переживала ужасные часы.
Наконец, приехал Пох. Атаман. Узнав о том, что наделали здесь своими приказами Доманов и Раткэ, он сделал выговор Доманову, а с Раткэ имел очень «крупный» разговор по этому поводу. Раткэ оправдывался тем, что, будто-бы, таковы были распоряжения немецкого Штаба.
Пох. Атаман, немедленно, переселил свою семью в другой, более безопасный район, а казакам приказал готовиться к выезду из села Балино.
Вскоре, г. Адмиралову пришлось быть свидетелем одной большой и неприятной сцены, чреватой своими последствиями.
В Балино Доманов занимал квартиру на одной улице с г. Адмираловым. Случайно, из окна своей квартиры он увидел, что в дом Доманова пошел Пох. Атаман, что было редким явлением, т. к. Пох. Атаман
