Вот история, нашумевшая в начале года. О ней можно бы написать роман «Русская трагедия», почище «Американской». Смотрите — в 5:50 утра 1 января на пульт милиции поступает вызов. Боксер избил студента. Милиция приезжает и видит труп. Сотрудник питерской организации «Журналистское расследование» предает историю огласке. Оказывается, боксер выпустил ребенка погулять, и на него напал педофил. Боксер убил педофила, вдобавок узбека, и вызвал милицию. Все принимаются кричать, что боксер — герой. Православная церковь в лице наиболее радикальных своих представителей о нем молится. Ток- шоу муссируют тему правого самосуда. Звучит излюбленный аргумент: «А если бы вашего ребенка?!» Уничтожать педофилов! Ужесточать наказание педофилам! Да вообще растерзать, чтоб неповадно! — как будто именно в недостаточной жестокости к педофилам заключается главная проблема отечественного законодательства.
Но тут выясняется, что боксера дважды ловили на изготовлении и транспортировке наркотиков. В его версии много нестыковок. Педофил, вопреки его показаниям, был в момент убийства одет. И, говорят, не пьян. А вот был ли пьян боксер — еще неизвестно. А если бы вашего ребенка травили наркотиками? И чаша весов общественного мнения медленно, но неуклонно склоняется в другую сторону, и вот уже не понятно, что делал боксер с двух, когда выпустил ребенка, до пяти, когда обнаружил педофила. И почему педофил приехал к боксеру. Может, он наркокурьер? Хватать наркокурьеров. Терзать наркокурьеров. Лучше бы публично.
Однако тут в центральной газете пишут, что узбек и якобы педофил во время проживания в кубанской станице был замечен в приставаниях к третьеклассникам. А поскольку отчим над ним в детстве измывался, то, как утверждает случившийся неподалеку психолог, мы имеем классический случай педофилии, у которой именно такой генезис. Убивать педофилов. Терзать педофилов. Тем более что, согласно статистике, некоторые из них являются гастарбайтерами — и надо бы немного потерзать гастарбайтеров, кричит патриотический сектор русского интернета.
Но тут становится известно, что рекомый узбек и педофил жил в питерской коммуналке в непосредственном соседстве маленького мальчика — и не только никогда не приставал к нему, но и вообще не обращал внимания.
А вот боксер не просто так женился на женщине с ребенком, да еще так скоропалительно. Случившийся неподалеку психолог замечает, что педофилы иногда именно так и поступают. И что-то этот боксер слишком много улыбается в посвященных ему телесюжетах — человек, чей пасынок только что пережил столь серьезную травму, вряд ли станет вести себя так жизнерадостно. Терзать.
Голявкин уловил схему, по которой действует, точней бездействует, все отечественное правосознание. Закон есть прихоть, не более; игра настроений разгоряченной толпы, которой надо же на ком-нибудь выместить свою обиду за невыносимую жизнь, которую она сама себе устраивает. Все юридические мероприятия осуществляются по принципу «ату». А потом начинаются пикеты в защиту несчастной жертвы, и правосудие теряется, потому что боится. А потом раздается звонок из Кремля — в поддержку той версии, которая на сегодня более востребована. Не знаю, кого поддержит Кремль, — предполагаемого наркомана или предполагаемого педофила. Трудный выбор. Но ничего, по ситуации разберутся. Наверное, сочувствие верхов будет на стороне того, кто убил, а не того, кого убили. Тот, кто убил, — МУЩИНА. А кто дал себя убить — не наш человек.
Ведь убивать — это правильно. Жалко еще, что не растерзал.
На кого похожа история России?
В: На кого похожа история России?
О: На женщину, которая не может кончить.
Сегодня мы поговорим не о политике, а об одной из удивительных черт кризиса среднего возраста — о попытке ревизии прошлого.
Я от этой ревизии натерпелся более чем достаточно. Если бы сам перетряхивал собственное белье двадцатилетней давности — это бы еще ничего, но ревизуют меня. Иногда натыкаешься на особо наглое вранье о себе, смотришь — ба-тюш-ки! Ведь это она, та самая, все не может свести счеты со мной тогдашним. Удивительные вещи вычитываешь: одна полощет моих родных, с которыми я имел неосторожность ее познакомить, учась на втором курсе. Другая собирает любые сплетни обо мне и охотно вываливает с комментариями: да, верю, могло быть, знала его именно таким…
Штук шесть подобных теней из прошлого выплыло на меня за последний год: девушкам исполняется по сорок, начинается что-то вроде второй молодости, и вспоминается личная жизнь. Сорок лет — первый приступ мемуаристики, а я расхлебывай. И ведь не делал я им зла, скорей наоборот — они мне, кажется, не могут простить собственных измен; в чем тут проблема? В поисках ответа — интересная ведь задача, хотя бы с формальной стороны! — я набрел на замечательное объяснение: они не могут мне простить, что я выжил. Как это — я ушла, а он перенес! Но, рассмотрев ситуацию в деталях, я отбросил этот мотив: мало ли я знал женщин такого типа, и никогда они не предъявляли к бывшим любовникам подобных претензий. Наоборот — жив, и слава богу, кобыле легче: с ума не сошел, не запил, можно не мучиться совестью. Тут другое, более глубокое и опасное. Все дело в незавершенности.
Бывают такие незаконченные отношения — все обещало счастье, замах был огромен, взаимные обязательства серьезны, но один из двоих по некоей злосчастной мелочи умудрился догадаться о перспективах и вовремя соскочить. Логично было бы дождаться измены, дать героине возможность блеснуть, поразрываться меж двумя избранниками, почувствовать себя страстной и роковой, — и уж только потом, когда все завершится естественным путем, молча и трагически кануть. Тогда бы она отыграла столь милую женскому сердцу коллизию, когда сегодня ты с одним, а завтра с другим, и все это время не просто кайфуешь, а мучаешься, — словом, увлекательная жизнь! А я всегда обламывал это удовольствие, потому что быстро смекал, куда все движется, и уходил добровольно, не дав подстроить мне драки с соперником, не пытаясь удержать, не поползав даже толком на коленях. Ужасное ощущение. Ничто так не злит, как неудовлетворенность. Чем акт без оргазма — лучше никакого.
И вот здесь, дорогие товарищи, мы переходим — не столько к политике (скучное, пошлое понятие), сколько к важнейшей мировоззренческой проблеме России, бесперечь сводящей счеты с прошлым и все никак не могущей свести их окончательно. У нас сейчас появился вал исторической литературы, документальной и художественной кинематографии — на самые разные темы: Византия, Сталин, Ленин… Об Иване Грозном одновременно снимаются две картины! Наверняка мы узнаем, что он был не только злодей, но и великий собиратель земель.
Не обижайтесь, пожалуйста, что я русскую историю рассматриваю в одном ряду с личными перипетиями. В идеале интимное отношение к истории должно быть свойственно каждому гражданину. Так вот: попытки наших девушек свести счеты с нами 20 лет спустя и попытки России возвеличить или дискредитировать своих правителей спустя 100, 200, 500 лет — ровно одной природы. Гештальта нет, по- научному говоря. Незаконченное действие, нереализованное желание, недоигранная пьеса для механического пианино. Если бы она была доиграна, тиран бы не умер своей смертью и не был бы похоронен с почестями, — но негодник чаще всего успевает «соскочить». Если же челядь успевает-таки травануть злодея (как вроде бы успел Берия), — страна все равно хоронит главного мучителя как отца и благодетеля, и сведение счетов всегда осуществляется задним числом. А потом, когда счеты сведены, их 20 раз пересчитывают. Какой-то кармический, космический, тантрический секс — никто никогда не кончает! Нет бы раз навсегда решить: это было ужасно и мы этого не повторяем! Нет. Всякий раз остается проклятая неуверенность. И от этого — дикая, вечно подавляемая фрустрация. Потому что сколько можно разбираться с прошлым — давайте уже в настоящем поживем! Но прошлое так подло устроено — пока с ним не
