ее было так тоскливо, что я, признаюсь честно, отключалась.
Светка кивнула:
— Ее жизнь казалась нам такой серой, да?
Так и было. Стыдно признаваться, но факт. Вообще, слушать рассказы про чужую жизнь — занятие не для слабонервных. Особенно если изо дня в день эта чужая жизнь одна и та же. Покупки, интриги на работе, мечты об отпуске и рефлексия после отпуска. Вот если у кого-то случается нечто сногсшибательное, тогда, конечно, отчего бы не раскрыть рот и не впитать подробности? А бывает, что вроде ничего интересного у человека не происходит, но он умеет так рассказать, что теряешь счет времени, внимая ему. У Машки не было ни того ни другого. Ни ярких событий в жизни, ни таланта рассказчика. Припоминаю, она взахлеб трещала о какой-то Ларисе. Где-то они познакомились, и Лариса эта оказалась такая-растакая... Убей, не помню, где случилось знакомство и в чем именно гениальна та Лариса, словом, хреновая я подруга.
О чем я и сказала Светке.
— Я-то не лучше, — «успокоила» она меня. — Это жизнь. Не бери в голову. Сейчас задача другая — найти Машуню и выяснить, что в действительности там произошло.
— И что она собирается делать дальше, — добавила я.
Мы протрепались до часу ночи. На следующее утро я убежала на работу, а Светка, засучив рукава, приступила к боевым действиям.
— Позвонишь Пете и обматеришь его? — полюбопытствовала я перед уходом.
— Вот еще! — фыркнула Светка. — Настроение себе с утра портить. И потом, что с того? Машка от этого не материализуется.
— Звони, если что! — крикнула я, выходя в подъезд.
— Обязательно, — отозвалась Светка.
На улице светило солнце, по-осеннему неяркое, с деревьев листва уже осыпалась. Я пересекла двор и направилась к остановке. «Не пойду сегодня пешком», — и махнула рукой проходящей мимо маршрутке.
Меня можно назвать страшным везунчиком. Мне удалось найти работу в нескольких автобусных остановках от дома. По московским меркам — счастье несказанное. Обычно хожу на работу пешком, чтобы хоть как-то компенсировать организму издержки сидячего образа жизни. Но когда с неба сыпались осадки, я ловила маршрутку. Да, сегодня светило солнце, но на душе было муторно, и мне захотелось окунуться побыстрее в привычную рабочую рутину, чтоб на время выкинуть из головы все лишнее. «А интересно все же, — успела подумать я, входя в холл родного банка, — удастся ли Светке что-нибудь предпринять или мы просто эти несколько дней проведем в нервном ожидании вестей от беглянки Маруси?»
Когда вечером я вернулась из сумасшедшего дома под названием «Работа», то нашла Светку сидящей на полу и со всех сторон обложенной листочками бумаги с какими-то цифрами, накорябанными на них.
— Что это? — Я с любопытством оглядывала царящий в гостиной хаос.
— Маруся нигде не числится, — торжественно сообщила Светка.
— То есть?
— Ни в морге, — пояснила она, — ни в травме, ни в какой другой больнице Новосибирска.
— Здорово, — сказала я.
— В милиции, — продолжала Светка, — там, где регистрируют все происшествия, Марусиной фамилии тоже нет.
— Ты и до них дозвонилась?
— До них было легче всего, — ответила она, пошуршала листочками, лежащими перед ней, и добавила: — Сволочи, не хотели разговаривать со мной.
— Ну и?..
— Я их пугнула, — хихикнула она. — Сказала, что если сейчас они не дадут мне информацию, то я устрою им в смысле защиты прав человека!
Это она может. И пугнуть, и устроить.
— Маруся жива, — подытожила Светка.
— Ты сомневалась в этом? — Я пошла в спальню переодеться.
— Да не то чтоб... — отозвалась она, — но все-таки... Так спокойнее.
— Дальше что? — крикнула я из спальни.
— Не знаю, — неохотно призналась Светка. — Вот думаю, не поехать ли все-таки в Новосибирск?
— С ума сошла! — Я вернулась в гостиную — Беременная? Ты и так сюда зря потащилась. Мне тут сегодня на работе сказали, что вам, беременным, летать нельзя.
— Не рекомендуется, — поправила Светка. — Но представляешь, я бы телепалась двое суток на поезде?
— Ты ела что-нибудь?
— Ела. Но хочу еще.
— Я купила потрясающие баклажаны. Ты баклажаны ешь?
— Я все ем. — Светка легко поднялась с пола. — Даже странно. Никакого токсикоза. Жру все подряд.
— А тебе можно? — усомнилась я, проходя в кухню.
— Я слежу за весом, не беспокойся, — ответила Светка, следуя за мной. — Потому и сижу на диете. Но овощи, мясо и фрукты можно. А кроме баклажанов, что еще?
— Курица гриль. Будешь?
— О! — Светка закатила глаза и захлопала в ладоши. — Быстро, быстро, уже слюнки потекли.
— На ножку. — Я оторвала куриное бедрышко и протянула Светке. — А то умрешь еще, не дай бог.
— Мм... — Она сунула бедрышко в рот. — Теперь не умру. Ты знаешь...
Звонок в дверь раздался так неожиданно, что мы со Светкой чуть не подпрыгнули на полметра.
— Маррруся!!! — страшным голосом завопила Светка и, бросив недоеденное бедро на стол, рванула в коридор.
— Стой! — заорала я, выбегая вслед за ней. — Не открывай!
— Почему это? — Светка уже вертела ключ в замке.
— А вдруг это не Маруся, — прошипела я, оттесняя ее от двери. — Не забывай, мы в Москве. Мало ли...
У нас в подъезде стоит домофон. Толку с него ноль. Ну хорошо, ноль и одна десятая. Кто бы сейчас ни трезвонил в мою дверь, как он или она вошли в подъезд? «Известное дело как, — скажете вы, — кто-то вышел, а этот зашел. Или эта!
Я приникла к глазку. Это еще кто?
Перед моей дверью топтался мен в светлом. Очки, галстук, нос. Нос был выдающийся. Нос закрывал весь обзор.
— Кто там? — осторожно спросила я.
Сейчас, похоже, мне что-то начнут продавать.
— Это квартира Зарубиной Ирины? — отозвался незнакомец.
Голос был приятный. Бархат и капелька меда (если такое сочетание вообще возможно). Но нос?
— Да, — ответила я. — Что вам нужно?
— Не могли бы вы открыть дверь? — вежливо попросил мен.
— Зачем?
— Нам надо поговорить.
— Это вам надо поговорить, — усмехнулась я, — а мне не надо, — и подмигнула Светке. — Вы кто?
— Меня зовут Олег Белов, — сообщил незнакомец.
Светка вопросительно взглянула на меня. Я пожала плечами.
— И?..
— Я адвокат господина Рогова.
Я вздрогнула. Петя? Петин адвокат? Светка переступила с ноги на ногу и прошептала: «Ох, ну ни фига себе!»
— Могу показать бумаги. — Мы услышали, как мен за дверью щелкнул замком портфеля и зашуршал бумагами.
