Мы ехали по Красному проспекту. Снег пошел еще сильнее.
— Занесет все, — сказал Алекс. Помолчал и спросил: — Когда тебе сказали... ну, всю эту чушь?
— Мне? — Я замялась. — Ну...
Он бросил на меня мимолетный взгляд и опять уставился на дорогу.
— Давно, — пробормотала я.
— Давно? — переспросил Алекс.
— Месяца два назад. Или чуть раньше.
— Что? То есть ты все это время думала, что я женюсь? — Алекс притормозил на светофоре и, не глядя на меня, добавил: — Зачем ты тогда?..
Зачем я тогда во все это влезла? Разве объяснишь ему это? Я молчала.
— Ага, — пробормотал Алекс, — понятно.
Красный свет сменился желтым, затем зеленым, и мы тронулись с места.
— А какой урод вообще мог все это придумать? — проворчал Алекс. — Это же надо!
Но запись в книге регистрации на церемонию... Там же черным по белому было написано: «Берникова Д. К. и Лазарев А.Н.». Я прикрыла глаза. Ксерокопия. Это была ксерокопия. Конечно. Он подделал ее. Петя. Мерзавец. Скотина. Гад. Врезать бы ему за это.
Я огляделась и спросила:
— Мы где?
— Угол Крылова.
— Ага, вижу, — кивнула я. — А время?
— Пять минут восьмого.
— Заедем на Советскую? У меня там есть одно дело.
— Да, конечно, — ответил Алекс.
Мы подъехали к магазину стройтоваров в семь двенадцать.
— Покупать что-то будешь? — удивился Алекс.
— Нет. — Я открыла дверцу и вылезла из машины. — Минут десять, не больше.
— Да, — кивнул он, — хорошо.
Я хлопнула дверцей, повернулась и пошла ко входу в магазин. Я видела Петю, стоявшего у кассы. Он всегда заезжал в магазин к концу рабочего дня. На это и был расчет.
Ира
— Как вы смотрите на то, чтобы съездить в командировку? — спросил у меня вице- президент.
Он всегда был исключительно вежлив. Ведь мог просто заявить: «Поедете в командировку», — и плевать на мою реакцию. Но нет, он смотрел на меня сейчас так, будто скажи я, что «ни за что и никогда», и он недрогнувшей рукой перечеркнет все планы банка на месяц, а то и на квартал вперед.
— Командировка? — сказала я. — Замечательно!
— Вот и отлично, — обрадовался вице-президент.
Я действительно была рада командировке или изображала энтузиазм, потому что у меня не было другого выхода? Зависело от того, куда предстояло отправиться.
— Куда командировка? — спросила я.
— В Новосибирск. — Вице-президент смотрел на меня вопросительно: мол, как, устраивает?
Уппс!
— Новосибирск? — Я все-таки не сумела скрыть своего разочарования. — В январе?
Сорокаградусные морозы, пронизывающие до костей ветра, горы снега — нужно быть экстремалом для того, чтобы чувствовать радость при таком известии.
— К сожалению. — Вице-президент развел руками. — Срочное дело. Никто из руководства полететь не может, поэтому мы решили отправить вас...
А вот это уже было интересно.
— Э-э... — начала я, не зная, как бы задать вопрос, чтобы не опростоволоситься.
— Да, — улыбнулся вице-президент, — дерзайте и знайте, что ваше будущее в ваших руках.
С ума сойти, думала я, покидая его кабинет. Какое же кресло ждет меня в перспективе? Теперь ночи спать не буду, перебирая всевозможные варианты. Надеюсь, не руководящий пост в провинции. Это, конечно, всегда рассматривается как повышение, и только идиоты от такого отказываются, но уж очень не хочется расставаться с Москвой. Если только Питер...
— Удачный день? — спросил мой новый бой-френд, когда мы сели ужинать.
— Спрашиваешь просто так или тому есть веские причины? — усмехнулась я.
— Выглядишь так, словно у тебя был удачный день, — сказал он, накладывая мне ризотто.
Готовил он сам. Вкусно, изобретательно, с удовольствием. Но только на своей собственной кухне. Поэтому мы все чаще встречались у него. Я уже привыкла к спартанской обстановке и огромному, величиной в полстены, телевизору. Следующей фазой что? Зубная щетка в стаканчике на полочке Из зеленоватого стекла? Иногда у меня мелькала мысль: а нет ли в этом какого дальнего умысла? Но потом я отгоняла ее. Современные мужчины — организмы примитивные, куда им до изощренности легендарного Казановы! Хотя... кто знает.
— Я взял билеты, — сказал он, когда мы покончили с ризотто.
— Куда? — поинтересовалась я.
— В театр. Ленком.
— Здорово. Когда?
— Двадцать седьмого.
Уппс!
— Я не смогу, — сказала я, составляя тарелки в посудомоечную машину.
— Что так? — В голосе его сквозило разочарование.
— Командировка. Улетаю двадцать шестого, на три дня.
— Далеко? Может, сможешь вырваться вечером? — Он подмигнул.
— Ну да, — рассмеялась я, — метнусь сквозь три часовых пояса на спектакль в Ленкоме.
— Жаль. — Он включил чайник. — Так куда едешь?
— В Новосибирск.
— В Новосибирск? — Он присвистнул. — Удачно.
— Что ты имеешь в виду?
— Повидаешься с подругой. Узнаешь, как у нее дела.
— Да, — проговорила я с некоторым сомнением.
— Или что? — Он испытующе смотрел на меня. — Не хочешь?
Он был очень проницателен. «Адвокат, — смеялся он, когда я говорила ему об этом, — профессия обязывает». Мне это в нем нравилось. Не люблю людей, которым нужно все до молекул разжевывать. Но иногда его реплики ставили меня в тупик. Как, например, сейчас.
Я и вправду не была уверена, что хочу повидаться с Машкой. Увидеть ее грустное личико и мучиться от сознания, что не могу помочь ей. А могла? Не знаю. Во всяком случае, хотела. Как выяснилось после Марусиного отъезда, в своем стремлении я была не одинока.
Алла учинила мне настоящий скандал тогда, в октябре, узнав, что Маруся не выйдет к ней на работу.
— А я-то думала! — стонала она. — А я-то хотела!
— Алла, извини, — каялась я, — но сама понимаешь...
— Она меня бросила! — чуть ли не рыдала Алла.
— Ты ее даже не видела, — удивлялась я.
— Ну и что, — возражала Алла, — я уже полюбила ее.
— Извини, — вновь каялась я.
— И что там она теперь? — спрашивала Алла. — Что с ней?
Я не знала. Время шло, а от Машки новостей было кот наплакал. Я звонила ей два раза. Привет-привет, как дела — нормально. Кто-то был дома, не иначе. «Я напишу тебе», — пообещала мне Машка во второй раз, это было в середине ноября. Пишет по сей день. Больше я не звонила. Рука не поднималась взять
