– Что проще-то? – спрашиваю я и понимаю, что лучше бы я этого не делала.
Ведь очевидно, что имеет она в виду не рабочий процесс, а их с Жаннетой безумную идею. Так и есть…
– Проще было бы, – в сердцах рявкает Галка, – свести тебя с ним!
«Свести»! Боже, вот словечко-то! Я вздыхаю и беру кусок пирога с рыбой. Жаннета – а мы у нее сегодня заседаем – великая мастерица по части пирогов.
– Он, кстати, – Галка и не собирается менять тему, – запросил личные карточки всех конторских…
Пирог идет не в то горло, и я захожусь кашлем. Галка сильно хлопает меня по спине, отчего становится только хуже, и продолжает:
– Не сказал зачем, но, наверное, хочет изучить: кто, что, откуда и так далее.
Это катастрофа! Я помню свою фотографию на личном деле. Конечно, я там без тех жутких кудрей, что были у меня на третьем курсе, но ведь и без очков! А дальше – название института, который я имела счастье заканчивать. Наткнется он на слово МАДИ и обрадуется: «Ну надо же! Родственная душа. Кто же это?» – и – возврат к моей физиономии. И – узнавание. Проклятье! Надо заменить фотографию. Срочно.
– Ты уже отнесла ему дела? – спрашиваю я у Галки.
– А как же! Сегодня вечером, – гордо выпячивает губы Галка. – И Лелькина мордочка положена на самый верх. И… – она делает эффектную паузу, – в самый низ тоже.
– Как это? – в унисон изумленно вопрошаем мы с Жаннетой.
– Ксерокопия, – довольно хмыкает Галка, подливая себе кофе. – Я пораскинула мозгами и решила, что впечатление нужно закрепить. Вот и подсунула под низ ксерокопию Лелькиной карточки, вроде как случайно. Двойной удар, словом! – И она триумфально оглядывает нас в ожидании восхищенных вскриков.
В подобных случаях у меня всегда возникает вопрос: когда она это делала, о чем в первую очередь думала? О моем предполагаемом счастье? Или о том, какая она умная?
– Грандиозно! – выдыхает Жаннета. – Ты просто гений!
– А то! – притворно потупившись, улыбается Галка.
Я тоже бормочу какие-то слова одобрения, а в голове тем временем пульсирует одна мысль: нужно выкрасть эту злосчастную карточку! Прямо завтра утром.
День, однако, начинается неудачно. В приемной постоянно кто-то торчит. Не Вика, так директор. Не директор, так главбух. Ну и так далее. А вот замдира почти целый день в офисе нет. Приехал на часок утром, а затем исчез. И это обнадеживает. По идее у него не должно было остаться времени на просмотр каких-то личных дел. Нужно лишь задержаться после работы и тихонько извлечь свои бумаги из замдировского кабинета. Он и не заметит ничего. Он же не знает, сколько каких работников в офисе. А если все-таки заметит? Да ну, глупость! Я ему по большому счету ни к чему. Я имею в виду, как штатная единица. В прямом подчинении не нахожусь. Так что нет, все нормально. И я остаюсь после работы.
Все проходит как в кино. Без проколов и дублей. Я бегу домой, карточка спокойно лежит в моей сумочке, в общем, все тип-топ. Ровно до следующего утра.
Одиннадцать. Дверь открывается, и врывается Вика. С бумагами, которые мне предстоит изучить.
– Представляешь, – весело тарахтит она, – М.А. оказался оригиналом.
– М.А.? – переспрашиваю я, подтягивая к себе бумаги.
– Ну да, новый зам, – терпеливо объясняет Вика, одновременно показывая, где мне следует расписаться. – Максим Александрович, сокращенно – М.А.
– Оказался оригиналом? – перехожу я к следующему пункту. – В чем это?
– Со мной еще никто так не кокетничал, – продолжает щебетать Вика. – Подходит сегодня и говорит: «Вика, у нас завелся полтергейст». Ну как тебе? – И Викуша заливается радостным смехом.
– Полтергейст? – замороженно повторяю я. – Э-э…
– У него там что-то пропало в кабинете. – Вика сверяется со списком. – Спрашивал, кто-нибудь заходил к нему вчера или нет. А, вот еще тебе письмо…
– Что пропало? – Я расписываюсь за письмо трясущимися руками.
Заметил, чтоб его!
– Какая-то редкая ручка, – продолжает веселиться Вика, – и блокнот.
Что такое? Я замираю. Какая ручка? Какой блокнот?
– И что теперь? – хрипло бормочу я.
– Горло? – сочувственно смотрит на меня Вика. – Это акклиматизация после Египта. Береги себя.
– Спасибо, – машинально отвечаю я и повторяю: – Так что теперь? Нас будут обыскивать?
– Скажешь тоже! – прыскает Вика. – Уже все нашлось. Оно никуда и не пропадало. Просто бумагами засыпали.
– А больше ничего не пропало? – Я не могу удержаться, чтобы не спросить это.
– Да нет, – озадаченно щурится Вика. – Он больше ни о чем не говорил.
Я медленно, чтоб она ничего не заметила, перевожу дух.
– Вот я и думаю, – Вика засовывает под мышку список и мечтательно смотрит на меня, – это он
