лесов короткими босыми ножками и зашлепал по грязи дальше. Гай смотрел на него сзади. До наступления половой зрелости пигмеи растут совершенно нормально, и его проводник выглядел так же, как десятилетний европейский мальчик. Но потом рост приостанавливается за счет прекращения роста нижних конечностей. Пигмеи мускулисты и прекрасно сложены, но ноги их коротки, поэтому руки кажутся слишком длинными, а торс — непомерно грузным.
А что они едят? Сейчас Гай увидит, они идут к сборщицам: он встретит прекрасную половину пигмейского народа и рассмотрит хорошенько ту еду, которую они собирают.
Покойный мсье Шамси носил обувь на два номера большую, чем Гай, и, чтобы обуться в его сапоги, пришлось натянуть на ноги две пары его же нитяных чулок. И вот у Гая мелькнула мысль — снять сапоги, пойти дальше в одних чулках и попытаться перенять походку пигмея. Попытаться полнев приспособиться к лесу. Сказано — сделано: он понес сапоги в руках и начал змееобразно вертеть плечами и бедрами на пигмейский манер, стараясь не задеть ни одного листка и не зацепить ногой ни одной лианы. Извивался вполне добросовестно, и пот полил с него ручьем, но опыт все же удался: Гай стал бесшумным, как пигмей!
И удивительное дело! Лес словно ожил, подошел ближе и заключил его в дружеские объятия… Едва Гай перестал топать и хрустеть, как насекомые и птицы не стали обращать на него внимания и лес на их пути вдруг заговорил на тысячу голосов. Оказалось, что полное молчание было только той мертвой зоной, которую европеец сам всегда и всюду носит с собой. Гай стал тише, а лес наполнился звуками! Больше того, раньше чуткое зверье заранее исчезало с их пути, и лес казался необитаемым. Теперь за полчаса неслышного продвижения вперед он имел возможность заглянуть в подлинную лесную жизнь. Животные виднелись справа и слева, они неожиданно открывались среди листвы и лиан в непринужденных позах и совсем близко. Вот роется у корней лесная свинья, там чешет рогами свой полосатый бочок лесная антилопа… Значит, необитаемость этого леса оказалась тоже вынужденной и мнимой.
Женщины и дети шли цепью, молча, работая глазами и руками с изумительным проворством. Труднее всего было найти хворост для костра: в этом царстве вечной сырости отмершие ветки не высыхают, а превращаются в гнилую слизь. Но опытный взгляд пигмеек замечал то, что было скрыто от Гая зеленым сумраком, убийственным однообразием и роскошью растительности. Они искали глазами, а не руками. Не рылись в зелени наобум, надеясь на счастье, а молниеносным взглядом оценивали сумрачные стены вокруг и вдруг протягивали руку, хватая сразу то, что нужно: сочный плод, нежные бутоны, жирную ящерицу, мясистую улитку, дождевого червя, рыбешку из лужи, мягкий молодой корешок. Особо аппетитные кусочки съедались тут же. Несколько волосатых гусениц исчезло во рту лакомок прежде, чем старуха крикнула на них. Каждая сборщица делала из листьев фунтик и держала его в левой руке, постепенно наполняя всякой снедью. Потом фунтик помещался за спиной между пучками хвороста. Незаметно они подошли к становищу. Тут все грянули веселую песню, и отряд бодро поковылял к хижинам.
Еще издали Гай увидел, что его мешок стоит под раскидистым деревом, как стоял. Все было в порядке. Только охрана сбежала: оба охотника сидели у одной из хижин и делали луки и стрелы. Дети толпились вокруг и наблюдали. Это был наглядный урок: ребята учились. Их ожидала трудная жизнь.
После прихода началось приготовление пищи. Костры ярко запылали, к жару сбоку пододвигались аккуратные зеленые пакеты с начинкой.
Потом сквозь шум леса и вопли обезьян издали донеслись звуки песни. Возвращались мужчины!
Они влились на поляну оживленной гурьбой. Каждый нес на плече палку с насаженным на нее огромным куском мяса. Мясо было гнилое, и воздух на поляне сразу наполнился сладковатым зловонием.
Встреча с Бубу началась с улыбок, взаимных похлопываний по плечу и приветливых пощелкиваний языком. Гай объяснил, что, когда еда будет съедена, он закончит пиршество раздачей соли и других подарков. Бубу согласился и принялся командовать.
Он сам и большинство воинов имели железные ножи, вымененные у негров на слоновые бивни. Куски мяса были ловко разрезаны на тонкие ломтики и положены на горячую золу. Пакеты из листьев с полупропеченной снедью скреплены палочками и перевернуты на другой бок. Все готово! Бубу дал сигнал к купанию.
Пока люди купались, вождь занимался своей раненой ногой. Он быстро помылся, но оставил ногу сухой, потом сел на траву и перевязал рану. Там, на фактории, она у него посерела и стала тусклой, как вареное мясо. На дне язвы копошились черви. Гай думал, что в условиях здешнего жаркого и влажного климата Бубу не избежит заражения крови. Но когда, сидя на траве и сердито бормоча, Бубу развязал лианки и снял листья, то под ними оказалась свежая раненая поверхность, ярко-красная и без червей. Почему? Бубу показал какой-то лист — он очистил рану. Затем жена Бубу (та самая старуха, которая распоряжалась в лесу во время сбора снеди) принесла фунтик из свернутого листа; в нем оказался дикий мед. Бубу смазал рану медом и долго искал какой-то другой лист. Гай подал ему один из тех, что уже были на ране. Нет, это едкие, разъедающие — они очищают, а нужны другие, успокаивающие. Старуха предусмотрела и это: лист подан, аккуратно наложен на рану и прикручен лиан кой.
Гангрены не будет. Это теперь ясно!
Все ели под раскидистым деревом. Мужчины отдельно от женщин, но обе группы сидели рядом, и шутки объединяли их в одно целое. Ели, смакуя каждый глоток пищи. Еда здесь добывается с трудом, и при всем внешнем великолепии лес для маленького голого человечка — суровое жилище: часто бывают дни без добычи, когда пигмеи едят только землю, чтобы обмануть чувство голода. Ведь запасов они не делают. Они живут днем или, точнее, минутой. Вот они сидят дружной семьей, еды много, и они едят. Они веселы, они счастливы. Пакеты исчезали один за другим, ленты мяса тоже. Все поедалось без жадности, без споров и ругани, но и без разбора, вперемешку. Наконец все съедено. Тут же, не вставая, все откидываются на спины и закрывают глаза. Вздувшиеся животы торчат кверху, кожа на них натянулась. На губах играют улыбки. Полчаса, неописуемого блаженства! После прихода мужчин Гай, по желанию Бубу, отобрал для себя лучшую пищу: три рыбы и несколько плодов. Рыбы много в этой теплой и богатой насекомыми воде; пигмеи выгребают добычу на мелководье ветвями с густой листвой. Гай подсолил рыбу и протушил ее в листьях прямо на золе. Получился недурной обед. Когда все растянулись отдохнуть, то и он с удовольствием прилег под деревом.
Но эти маленькие человечки — деятельный народ. Вот они уже шевелятся, поднимают лохматые головы, встают. Вечер надвигается. Надо спешить — до ночи предстоит еще много удовольствий!
Гай становится у мешка. Торжественный момент!
Ни драки, ни одного резкого слова. Взрослые и дети мирно толпятся вокруг, облизывают от нетерпения губы. Каждый получает горсть соли, моментально сует ее в рот и начинает сосать, морщась и улыбаясь от наслаждения. Все одобрительно смеются, подмигивают друг другу, шлепают в ладоши. Как властно организм требует соли! Все сосут с восторженным исступлением, и, раздавая соль горсть за горстью, Гай невольно вспоминал сцену раздачи воды у стен сахарской крепости… Как это было давно!
Соль роздана и съедена. Малыши еще дружно лижут вывернутый наизнанку мешок, а Гай уже приступил ко второму номеру программы: раздача ярких стеклянных бус.
Однако на лицах у всех разочарование: женщины разгрызли их и нашли, что внутри ничего съедобного нет. Это не орехи и не раковины. Все смотрят на Гая с недоумением.
Потом кто-то говорит, что это шутка, и, не дождавшись ответа, начинают хохотать. До упаду смеется вся деревня. Кончат и начинают заливаться снова: славно пошутил этот нелепый белый человек! Особенно смеются над теми, кто порезал себе губы и уже начинал сердиться: их считают, конечно, особенно одураченными и наказанными за жадность!
Штуку пестрой материи Гай эффектно бросил вверх, держа за один конец. Этот фокус вызвал одобрение. Но когда гость стал рвать материю на куски и давать их женщинам, то последние долго вертели в руках полученные передники и косынки и потом побросали подарки в кусты. Бубу объяснил, что они им вредны, как самому Гаю вредит платье: ведь он издали виден, в таком платье в лесу не подберешься к добыче и умрешь с голода.
Это была неудача. Пигмеи — дети, а у детей короткая память. Гай чувствовал, что соль уже забывается и его престиж заметно падает. Желая опять привлечь к себе внимание, он роздал сигареты и передал по рукам коробку спичек. Но сигареты были разжеваны и с досадой выплюнуты: шутки белого человека уже перестали нравиться. Спички переломали, но не смогли зажечь ни одной, несмотря на то, что
