Чтобы опять не расплакаться и взять себя в руки, Сюзанна сосредоточилась на своем дыхании. Она редко плакала. Этот вечер был исключением.
– Он и в самом деле мне только друг, – заявила она, когда уверилась, что может говорить более-менее твердо. – Но ведь и друзья бывают очень дороги, Френсис. Случись мне навсегда расстаться с тобой, Анной или Клаудией, сердце мое разорвалось бы на части.
– Значит, твое сердце разрывается на части? – спросила Френсис.
– О нет, конечно же, нет! – отвечала Сюзанна. – Это просто такой образ. Но когда закончатся эти две недели, я, конечно же, буду грустить. Очень. И благодарить судьбу за эти счастливые минуты, которые останутся со мной навсегда. Но ведь две недели еще не закончились, верно? Впереди целых три дня.
– Я в отчаянии, что не могу тебе помочь, – после паузы призналась Френсис. – Мне тебя ужасно жаль, Сюзанна, но я не знаю, что тебе сказать и как утешить.
Было ясно: Френсис не поверила ни единому слову Сюзанны о ее отношении к виконту Уитлифу. И, глядя на нее, страдающую перед предстоящим расставанием с ним – пусть только добрым другом, – Френсис очень переживала. Понурив голову, она на некоторое время умолкла.
– Одно то, что ты со мной, что ты моя подруга, служит мне утешением, – наконец твердым голосом проговорила Сюзанна, вставая с кровати. – Вечер был действительно прекрасным, Френсис… самым прекрасным в моей жизни, как и весь этот отпуск. Прости меня за эту мелодраму. А теперь ступай к лорду Эджкому. Мне нужно привести себя в порядок и выспаться.
Френсис сжала ее руки и поцеловала в щеку.
– Вот и умница! – сказала она. – Вот теперь передо мной опять моя мужественная Сюзанна. Спокойной ночи. Надеюсь, твой сон ничто не омрачит.
Оставшись одна, Сюзанна потушила свечу, улеглась в постель, натянула одеяло до самого подбородка и закрыла глаза.
И опять закружилась в вальсе.
Она снова в зале, где были накрыты столы с закусками, рассказывала Уитлифу о своих мечтах, они снова прогуливались с ним под руку по улице, переплетя пальцы.
И он снова поцеловал ее.
Через три дня она расстанется с ним.
Со своим милым другом.
И с ее стороны весьма глупо думать о нем так, ведь не прошло и двух недель со времени их знакомства. При этом в день они проводили вместе не более получаса. Но главное – он виконт Уитлиф.
«В нашем случае слово «дружба» не вполне точное. Неужели мы с вами не стали хоть чуть-чуть ближе, чем могут быть друзья?» – снова зазвучал в голове Сюзанны его голос. Потом он прикоснулся своим лбом к ее и поцеловал.
Но ей не хотелось вспоминать ни эти слова, ни этот поцелуй. Не хотелось верить, что они больше чем друзья, – это только усугубило бы ее страдания…
Сюзанна перевернулась на бок и сунула руку под подушку. Потом подтянула согнутые в коленях ноги к животу и поплотнее укуталась в одеяло.
И вот она снова, очарованная волшебными звуками вальса, кружится в объятиях виконта Уитлифа.
И снова ощущает вкус его губ.
Глава 10
О последнем часе на балу Питер думал без удовольствия.
Он чувствовал себя неловко.
Им были нарушены несколько строгих, им самим установленных для себя правил.
После вальса с Сюзанной Осборн он ужинал с ней тет-а-тет, вместо того чтобы присоединиться к другим гостям, сидевшим за одним из больших столов. После этого пошел прогуляться с ней – опять же наедине. Они пробыли вдвоем в общей сложности не меньше часа, а это вдвое больше обычного времени, что он отводил на общение с дамой, если только она не приходилась ему сестрой.
Он не просто предложил Сюзанне взять его под локоть – сжав ее руку, он переплел свои пальцы с ее. Все это граничило с неприличием. Сказать по правде, это выходило за рамки дозволенного. Причем существенно.
Но главным гвоздем программы, безусловно, стал поцелуй. И никакие оправдания вроде того, что это лишь краткое соприкосновение губ, не могли изменить сути произошедшего.
Всего этого было довольно, чтобы, каждый раз вспоминая о прошедшем вечере, покрываться холодной испариной, ибо вычеркнуть эти воспоминания из памяти не представлялось возможным. Напротив, эти воспоминания бередили ему душу, не давая покоя и вызывая чувство вины.
Он играл ее чувствами. Правда, пытаясь убедить себя, что все это пустяки, которые забудутся через неделю. Возможно. Хотя, имея пять сестер, он отлично знал, как долго женщины помнят подобные события – гораздо дольше мужчин – и как серьезно к ним относятся.
Поэтому Питер всегда брал в расчет эту женскую чувствительность, за исключением, возможно, одного памятного случая. И того вечера на балу.
Его терзало неприятное предчувствие, что их неизбежное расставание с Сюзанной Осборн может причинить ей ненужную боль.
Думая так – Питер готов был это признать, – он скорее всего проявлял излишнюю самоуверенность, но в любом случае огорчать Сюзанну желал бы меньше всего.
