Они перекусили сандвичами, затем отправились в продовольственный магазин. Алекс пришлось объяснять, почему она покупает еду только для себя. Рис, сказала она, отправляется на деловой обед.
— А разве он не берет тебя с собой как жену?
— Нет. Там будут одни мужчины.
— Замечательно. Ляжешь пораньше спать, а когда он вернется домой, притворись спящей, — посоветовала Кэти.
— Ты так поступаешь? — с любопытством спросила Алекс.
— Иногда, — неохотно заметила Кэти. — Все же трудно совмещать и работу, и домашнее хозяйство. Дома же всегда найдется чем заняться. Да и уик-энды тоже бывают утомительны. Поэтому иногда следует делать перерыв.
Алекс с трудом представляла, что так можно относиться к человеку, которого любишь.
— Ты мне об этом никогда не говорила, — сказала она.
— Ты же не была замужем. Ты была сладенькой, невинной девушкой, — фыркнула Кэти.
— И это было заметно?
Кэти улыбнулась.
— По твоему виду все сразу становилось ясным. Когда Рис входил в отдел, ты прямо начинала светиться.
— Вот уж не думала, что была такой прозрачной, — недовольно пробормотала Алекс.
После долгого изучения физиономии Алекс, Кэти сказала:
— Я думала, что теперь, когда ты вышла замуж, ты будешь сиять еще ярче, но что-то не замечаю. Ты… — Она старалась подыскать подходящее слово, но не смогла и дернула плечиком. — Не знаю, что и сказать. Короче, я не ожидала встретить тебя такой.
Алекс попыталась улыбнуться.
— Ты же сказала, что я выгляжу усталой. Вот и все.
— Ты стараешься похудеть?
— Ага. Сижу на диете, — соврала Алекс.
Она вытащила из сумки кошелек, расплачиваясь с кассиром.
— Эй, — воскликнула наблюдательная Кэти. — А где твои кольца? Только не говори, что ты их потеряла.
— Нет. Конечно нет, — Алекс снова попыталась улыбнуться. — Я отдала их ювелиру, чтобы чуточку уменьшить размер. — Она торопливо сунула в кошелек сдачу и посмотрела на часы. — Нам пора возвращаться.
После полудня Рис находился в офисе, сидел в своем отделе и работал над литовским проектом — так во всяком случае предполагала Алекс. Она ждала, что в конце дня он зайдет за ней, и очень удивилась, когда он этого не сделал. Только потом, когда она возвратилась в свою квартирку, она поняла, почему так произошло. У дверей ее ждал отец.
Теперь он работал в Лондоне, поэтому был одет в строгий темный костюм и выглядел очень респектабельно.
— Здравствуй, моя дорогая девочка, — приветствовал он ее и поцеловал как малого ребенка.
Алекс открыла дверь, которая вела прямо в крошечную гостиную. Джон Норд осмотрелся.
— Ты живешь здесь одна? — Алекс недоуменно посмотрела на него, он и быстро продолжил: — Без подруги?
— Одна, — кивнула она. — Выпьешь кофе?
— Может быть, найдется что-нибудь покрепче?
— Увы, нет.
— Что же, кофе — это прекрасно.
Она вышла в кухоньку. Отец пошел за ней, затем вернулся, осмотрел спальню и крошечную гостиную.
— Не так уж у тебя просторно, Алекс, — заметил он, когда она вернулась в гостиную.
— Меня устраивает, к тому же, учитывая мои возможности…
— Если не хватает денег, дорогая, то ты знаешь…
— Нет, с этим нормально, — прервала она, расставляя чашки на столе. Потом села в кресло. — Все в порядке, пап. Меня все удовлетворяет.
Он встал, глядя на нее, подвинул стул поближе и взял ее за руку.
— Лучше расскажи, что у вас произошло.
— Неужели Рис не рассказывал?
— Только о том, что ему пришлось срочно выехать, прервав медовый месяц. Сказал, что ты из-за этого здорово расстроилась, а он не смог тебе как следует объяснить причину. Он думал, что ты за это наказала его и преподала ему урок. Так ему и надо, — сухо сказал отец. — Но смотрю я на тебя и думаю, что произошло нечто посерьезнее. Вот и расскажи мне поподробней, дорогая.
На глаза у нее навернулись слезы, но, сдерживая их, она прикусила губу.
— Это мама послала тебя уговорить меня вернуться к нему?
Джон Норд смущенно улыбнулся.
— Этого хотят все. До того, как я увидел тебя, у меня тоже было такое желание, а сейчас нет. — Он сильнее сжал ее руку. — Я на твоей стороне, Алекс. Помни об этом всегда. В любом случае я приду тебе на помощь.
— Я хочу развестись с Рисом, — уныло сказала она.
Норд посмотрел на дочь.
— Моя дорогая девочка! Что же такого он натворил? — Лицо у него сморщилось, и он сжал кулаки. — Если Рис причинил тебе боль, то я…
— Нет, нет. Ничего такого. — Она постаралась успокоить отца. — Просто у меня нет желания вдаваться в подробности. Ты же близкий друг дяди Дэвида и тети Джоанны. Я совсем не заинтересована вносить раздор в ваши отношения.
— Алекс, дорогая, ты наша дочь, единственный наш ребенок. Твоя мать и я любим тебя больше всех на свете. Дружба ничего не значит по сравнению с тобой. Ты, твое счастье для нас самое важное.
Его слова, пронизанные нежностью и теплотой, произвели на нее неизгладимое впечатление. Она не сдержалась, и слезы ручьем хлынули у нее из глаз.
— О, папа, — всхлипывала она. — Я убедилась, что Рис меня не любит и никогда не любил. Он женился на мне только из-за того, чтобы получить место, о котором мечтает.
Обняв дочь, Джон Норд проговорил:
— Успокойся, успокойся. Скажи мне все.
Ее рассказ был сбивчивым, часто прерывался слезами и всхлипываниями. Немного успокоившись, она вытерла мокрое лицо и сделала глоток кофе. Его нежность пробудила в ней забытые ощущения детских лет, хотя она сопротивлялась сентиментальным воспоминаниям.
— Я выкину Риса взашей из нашего дома. Какое он имел право так поступить с тобой? — проговорил отец, выслушав исповедь дочери. Его гневные слова снова превратили ее в двадцатидвухлетнюю женщину.
— Нет. Так не следует поступать. Это моя проблема, а не ваша. Ты сделал все, в чем я нуждалась, — посочувствовал и утешил. А в том, что произошло, есть и моя вина. Я, несмотря на предупреждение о том, что он меня не любит, все же решила выйти за него замуж.
Отец хотел что-то сказать, но она остановила его.
— Обещаю, что если мне понадобится твоя помощь, я обязательно ею воспользуюсь. Но в основном я должна справиться сама. — Она горько улыбнулась. — Это научит меня самостоятельности, научит не очень рассчитывать на вашу поддержку.
— Но это потруднее, чем самостоятельно покрасить машину или сделать что-то в этом роде, Алекс.
— Знаю. Это намного больнее, чем самостоятельно разбить себе голову, — сказала она, глядя отцу прямо в глаза. — Но мне придется кое-что решить самой. Я хочу взять с тебя обещание ничего не говорить
