Экспедиционные силы Ганимеда.
Минчикен потерла свою медь на воротнике большим пальцем и улыбнулась.
– Как бы то ни было, Египет до сих пор мусульманская страна, – встряла Твай.
По крайней мере, Твай не заставила Пигалицу одевать мешок с дырками для глаз. И то хорошо.
– Она должна быть на высоте, – продолжала Твай. – Но если она окажется ниже в чине, чем был отец ребенка, мы можем не договориться с исламскими фундаменталистами.
Я посмотрел на Твай, которая набросила себе на волосы черный шарфик.
– А почему бы вам самой не вести эти переговоры. По-моему мы уболтаете кого угодно.
Твай сморщила носик.
– Мусульманский мир не станет слушать еврейскую девушку.
У меня от удивления брови поползли на лоб. Я и не подозревал, что темноглазая Руфь Твай – еврейка. Я прожил с Ари Клейном бок о бок больше двух лет, и меня никогда не заботило то, что он – еврей. Расизм – еще одна причина, по которой я не хотел заниматься политикой.
Я сохранил свои звезды ради PR, а не потому, что я реально собирался занимать такой пост. Я поддерживал все политические уловки Твай, словно Макиавелли, даже не зная в чем там дело. Однако факт, что я до сих пор в своем звании успокаивал меня. Может быть, в каждом из нас сокрыт маленький исламский фундаменталист.
– Стюарт, пожалуйста, приготовьте кабину к старту, – пропел интерком.
Моторы взревели, и кабина стала вибрировать. Уди посмотрел на меня выпучив глаза. Губы малыша дрожали.
Я улыбнулся ему.
– Все в порядке.
Уди нахмурился.
– Мы в безопасности, – уверил я его и погладил по голове.
Он улыбнулся в ответ, а потом весь сжался, когда мы рванули вверх, взлетая.
Я повернулся к иллюминатору, и стал разглядывать пятно Флориды. Рядом со мной, подражал реву машин Уди. Его щеки раздулись. Я вновь обнял его. Если я говорю кому-то, что он в безопасности, этот человек должен мне верить. Так должно быть. Разве нет?
Ускорение вжало меня в подушки кресла, и Уди сам сжал мою руку, когда ракетный двигатель, установленный под фюзеляжем самолета понес нас ввысь и вдаль над Атлантикой.
Ракетные двигатели разгоняли самолет до сверхзвуковой скорости.
Самолет подпрыгнул, словно автобус, на всей скорости налетевший на кочку. Уди еще крепче вцепился в мою руку.
Потом откуда-то с потолка донесся голос пилота:
– Не волнуйтесь это был запланированный толчок. Он случается всегда при отключении реактивного двигателя. Через минуту вы почувствует, как мы войдем в воздушную волну, которая сейчас движется перед нами. Как только мы «оседлаем» эту волну, вы сможете свободно перемещаться по салону. И если говорить точно, то к тому времени мы будем уже в трехстах километрах к востоку от побережья Флориды.
Я посмотрел на свои наручные часы и присвистнул. Мы летели всего пару минут. И мы еще не набрали полной скорости.
Я вновь повернулся к иллюминатору. Голова у меня была по-прежнему тяжелой как от ускорения, так и от последствий пьянки, случившейся накануне. Под нами клубился вялый туман атмосферной пыли – последствие удара
Стюард поспешно предложил нам закуски. Твай покачала пальцем и тут же всучила мне протеиновую палочку. Однако в этот раз ей не о чем было беспокоиться. После утренней поездки в лимузине, ускорения в несколько «g» и вчерашних возлияний, у меня не было никакого желания питаться. Мне казалось, что я больше никогда не буду есть.
Только стюард убрал апельсиновые корки за Уди, как ускорение вновь навалилось на меня. К этому времени, начал действовать тейлинол. Сахара распростерлась под нами, словно персидский ковер, покрытый дюнами-морщинками. Но только он был монохромно охровым.
Пигалица наклонилась вперед и показала на далекую серебристую ленту, змеящуюся по безжизненному ковру песка.
– Нил. Пять тысяч лет назад жизнь в этих краях была только на берегах Нила.
Я вспомнил то, что читал в детстве. Нил питал пустыню. Каждую весну она расцветала, когда река выходила из берегов. За тысячелетие аграрных работе миллионы, что жили на его низких берегах, с радостью приветствовали наступающие воды.
Никто не знал, сколько кварталов Каира испарилось во время удара. Перепись населения в Каире говорила, что население уменьшилось на несколько миллионов, но согласно египетской пословице: «Каир будет стоять, пока будет течь Нил». Народ, история которого насчитывает пять тысяч лет, любит подобные пословицы.
Нил, дающий жизнь, проходил через самое сердце Каира. Южная стена кратера, возникшего в результате бомбардировки, дамбой перегородила реку, устроив наводнение. Первый раз со времен фараонов Нил обмелел. Правительство и средства массовой информации в Каире, которые могли бы предупредить население и организовать эвакуацию, исчезли во время удара.
И поток, хлынувший в город, смыл более миллиона жизней. По большей части погибали дети, их