Все смолкли. Я взяла за руку Виталика и отвела к тому месту, где должен висеть гонг. Понимая, что шеф совсем не в духе, все стали разговаривать полушепотом, как на поминках.
Про случай с Виталиком и совсем не хотелось бы вспоминать, если бы Виталик не стал сейчас олигархом и депутатом. Не так давно на приеме в Кремле мы случайно встретились. Врут философы, что все меняется, все течет. Ничего не изменилось. Раньше все в столовой «Останкино» знали, что у Виталика после обеда рукава в супе и с ним в это время нельзя здороваться за руку, потому что он любил куриные косточки собирать в кулачок. Теперь он, когда ест, макает в суп манжеты своей роскошной рубашки с большими бриллиантовыми запонками. Причудливо распорядилась судьба...
Потом вышел Норя Недосеев со своими оторвами. Танцевали они классно. Тогда у него все получалось, он еще не задыхался после каждого танца от выпитого и выкуренного за тяжелую артистическую жизнь. Секса в стране все еще не было, но он постепенно появлялся. Про голубых только-только начинали говорить, да и то шепотом. А тут вдруг по первой программе – Норя, голубей голубого, да еще и с девками- лесбиянками! Но номер получился красивый, и начальство, слава богу, ничего не поняло.
Появились ребята в серых костюмах, а значит, у меня начиналась еще одна работа. Чтобы не пропустить лишнего в прямой эфир, советская власть этот эфир контролировала. Ребята в серых костюмах со списками присутствовавших подходили к каждому и лично знакомились. Я представляла всех работающих и приглашенных по очереди. Кагэбисты смотрели, запоминали, что-то записывали. Под пиджаками оттопыривались пистолеты. Скажи что не так в эфире, попробуй организовать провокацию – можно и пулю в лоб получить. И никого чужих!
Но вот двери закрываются, заставка шоу идет в эфир, и все началось! Бригада Тормошилова работает как швейцарские часы – четко, точно, беззвучно, без сбоев. Великая школа! В самом разгаре представления в дверь влезает Денис Воронов по прозвищу Дэн. Наш хороший друг, диссидент, бард. Что его принесло, не знаю. Позвал, наверное, кто-то из участников. Надо было за неделю сдать паспортные данные, а он ввалился совершенно свободно. Никто Дэна не остановил. У меня прямо сердце ёкнуло. В зале каждый второй кагэбешник. Но КГБ было увлечено плясками нетрадиционных сексуалов, к большому счастью Дэна. У него и так были нелады с властями. Я объясняю Норе Недосееву, что зритель любит, когда артист кокетничает с красивыми девушками. Дэн подходит в уголочек, где я учу телевизионным приемам Недосеева, лезет здороваться, хотя мне сейчас совсем не до него.
– Норя, обними девушку хотя бы в финальной сцене. Зритель это любит.
– Вот еще, что я, лесбиян какой-то!
Дэн, который все еще стоял рядом, с грустью, глядя на попки партнерш Недосеева, чуть прикрытые коротенькими юбочками, сказал:
– А я, пожалуй, немного лесбиян!
Представление двигалось своим ходом, всем налили шампанского, поздравили с Новым годом, пожелали того, чего надо желать. И мы вышли из эфира. Все спешили смотаться, чтобы успеть домой к бою курантов. Дэн, никуда не спеша, в толпе друзей пил шампанское из реквизита.
– Ты зачем ломился на прямой эфир? – подошла я к нему. – Тебя бы могли просто грохнуть гэбисты.
– Что-то случилось со страной, – задумчиво ответил Дэн. Он был с длинными волосами и бородой, очень похожий на Христа. Когда он волновался, начинал немного заикаться. – Значит, э-этой с-стране крышка. На-надо перебираться куда-то.
Тогда еще передача была международная, не поверите, но сам Веткин у Тормошилова был переводчиком...
Процесс пошел
Старшая и опытнейшая из редакторов говорила бы и говорила дальше, но тут Паша прервал ее рассказ вопросом:
– А у Веткина были двойники?
– А почему ты спросил?
– Вот сейчас в студии у Януковича три его двойника. А ведь до него был Веткин. Может быть, и у него были двойники.
– Я не знаю. Надо спросить тех, кто поближе с ним дружил.
– Это кто?
– Саша Кускусев, Володя Петровский. Они вместе на телевидение пришли, вместе вели передачу «Заряд» и потом дружили. Можно еще и Володю Коханова спросить, но он стал большим начальником, с ним не так просто увидеться. А ты самого Януковича спроси!
– Он тоже непростой человек, с ним увидеться посложнее, чем с начальником.
– Это правда, не понимаю я людей. Полстраны с ним сфотографироваться хочет.
В комнату зашел Вадим, директор.
– Парамон, тебе Гознов передает, чтобы ты срочно тащил мартышку.
Горевать было некогда. Работа началась сначала. Правда, выписывать пропуск на обезьянку не пришлось. Паша выдал ее за кенгуру. Милиционеры на вахте разницы не заметили. Лишь бы была подпись их начальства.
Обезьянка оказалась маленьким и очень злобным существом. Никакие бумажки она, конечно, не вытаскивала, просто сидела на плече у помощника ведущего Тарасюка и время от времени искала у него в волосах блох и вшей. Поскольку Тарасюка готовили к съемкам лучшие парикмахеры телецентра, то насекомых в шевелюре найти не удавалось. Тогда мартышка била Тарасюка маленьким кулачком по голове. Было видно, что вопросы для «Татами» он выбирает случайно. За время съемок Тарасюк получил по голове столько ударов, сколько Костя Дзю за всю свою карьеру боксера.
Парамону, не справившемуся с заданием, доверили самое простое, что может быть во время съемок, – важных гостей. Такую работу обычно доверяют начинающим девочкам и мальчикам. Работа простая: встретить гостя у проходной – для этого надо пробежать весь телецентр по коридору; провести в комнату для гостей – это столько же. Попоить чаем, кофе, развлечь разговорами. Вовремя отвести в гримерку, а оттуда на съемочную площадку. Обратно к выходу многие добирались сами, но все равно за день получалось, как вокруг Москвы по кольцевой дороге. Вставал Паша в восемь, а съемки заканчивались за полночь, если все по графику. В график не уложились ни разу, всегда опаздывали.
Важные гости были разные. Некоторые не замечали Пашу и относились к нему, как к автомату. Кто-то даже вспоминал, как Паша брал у него интервью.
Один гость порадовал Пашу. Его не пришлось встречать и провожать – желающих было хоть отбавляй. Ему не понадобился пропуск – пропустили и так. Это был мэр столицы. Пока мэра со свитой встречал сам Гознов, Паша наконец получил небольшой перерыв и растянулся на диване в гостевой комнате. Вздремнув полчасика, он обнаружил, что с ним в комнате находится какой-то крепкий парень, явно не почетный гость интеллектуальной передачи.
– Ты из свиты мэра?
– Ага.
– Чая, кофе хочешь?
– Чайку бы.
Паша налил воды в чайник и включил в сеть. После отдыха у него проснулось любопытство.
– А ты чем у мэра занимаешься? Я вот у Тормошилова важных гостей встречаю.
– Я кепку ношу.
Паша посмотрел на бритый затылок парня, кепки не обнаружил. Решил, что не врубается в разговор со сна.
– Мне кепка не идет, – деликатно продолжил разговор Паша.
– Мне тоже. А носить – работа такая.
Парень показал, что держит в руках кожаную кепку столичного градоначальника.
Паша все понял и даже успел подумать о том, что мир политики еще более безумный, чем мир телевидения, но в коридоре послышался шум – мэр возвращался. Попить чайку не удалось. Парень вскочил и побежал следом за мэром – подавать кепку, когда тот попросит.
И дальше опять встречи, встречи и встречи.
Как-то поздней ночью, когда Паша уже просто падал от усталости, все закончилось. В гостевую комнату
