Сказки о невозвратном

— Да уж конечно, что тут смешного? — пожала она плечами. — А ты что хотела бы, чтобы там было написано? «Учебник магии для начинающих»?

— Ну-у… Что-то этом роде, — неуверенно ответила я.

— Ага. И продавался чтоб в каждом магазине, — усмехнулась она. — Нет, это по-другому работает. Дай руку.

Развернув книжку на первой, пустой странице, она прижала к ней мою раскрытую ладонь. Я почувствовала, как книжка мелко задрожала, немного потеплела…

«Введение в магию. Часть первая», — проступили на ней коричневатые буквы готического шрифта.

— Вот так-то. Иди читай. И помни — каждый раз, как закончишь, книжку надо закрыть. Раскрытой не оставляй, иначе она испарится.

— Как это — испарится?

— Ну, все буквы выцветут и исчезнут, чтобы никто посторонний прочесть не смог. И не восстановить. А книжка старая, редкая. Такую не очень-то потом снова достанешь, она у каждого одна, ее берегут. И еще. Если будешь что-то писать для себя, заметки свои потом тоже — клади в книжку же, и закрывай. Аккуратность — первое дело в магии. Иди.

И снова отвернулась к своим книгам.

Теперь я начала понимать, почему она все свое время проводила именно так. В полутьме, за столом, склонившись над книгой… Могу себе представить, что там было написано, в этих ее книгах, и сколько сил надо было на их прочтение, если уж у меня, в самых начальных…

Их было страшно трудно читать. И дело было даже не в заковыристом неразборчивом шрифте и не в непонятных словах, а, кажется, в самом этом смысле, который никак не хотел проникать в сознание, не говоря уже о том, чтобы что-то запомнить. Фразы, корявые, как старые изогнутые сучья, загромождали понимание, царапали память, не хотели укладываться в смысл…

Когда я пожаловалась ей на это, она только пожала плечами.

— Ну а кто тебе говорил, что будет легко? — И, заметив мое расстроенное лицо, чуть более ласково добавила: — Могу дать только один совет. Вернее, полтора. Во-первых, перечитывай чаще. Знакомый текст будет легче понять. А во-вторых — помни, что это очень интересно.

— Вот уж не сказала бы, — фыркнула я.

Но она опять оказалась права. Прочитываемый по третьему, и уж тем более по пятому разу, текст смирялся, подчинялся какой-то компоновке, давал уложить себя в голове и даже на самом деле оказывался интересным и поучительным. И тогда почему-то с легкостью запоминался. И, более того, повторяя его по памяти, я всякий раз обнаруживала в нем еще какой-то не виденный ранее смысл, мне открывалась еще какая-то спрятанная доселе тайная норка… В общем, так было едва ли не интереснее, чем читать что-то заново. Но продвигаться таким способом получалось очень небыстро.

Но все-таки я осилила наконец первую книжку. Вопросов у меня, конечно же, была уйма, и это не считая тех, которые я задавала прямо по ходу. Основным из них был такой — какое отношение все прочитанное имеет непосредственно к магии? Как все это можно практически применить?

Я могла бы, конечно, написать обо всем этом своей наставнице, но, немного подумав, решила сперва попробовать обойтись подручными средствами. А вдруг мои вопросы окажутся совсем уж идиотскими? Что она будет обо мне думать? И потом. Пока я напишу, пока дойдет… А ясности хотелось прямо сейчас.

В общем, посомневавшись, я все-таки пришла к ней, как она мне и говорила в самом начале.

— Ну что ж, — она смотрела на меня с каким-то новым интересом. — Говоришь, разобралась с первой книжкой? Неплохо, совсем неплохо. У меня в свое время это заняло гораздо больше времени.

Она задала мне несколько вопросов по тексту. Как ни странно, ответы сами как будто срывались у меня с языка, и я запнулась всего только в одном месте. Она явно осталась мной довольна.

— Просто очень-таки хорошо, — повторила она. Глаза ее мягко светились. — Что же тебе из всего этого непонятно?

И я решилась. В конце концов, может быть, я все-таки не совсем уж тупая.

— Я не могу понять, какой во всем этом практический смысл. Где она, магия-то? Как я могу ее применить, зная все это? Я глупости спрашиваю, да?

— Совсем не глупости. Наоборот, очень даже осмысленный вопрос. Тут надо понимать вот что. Магия — она не в книге, она в тебе. А книга и все эти сложные слова нужны для того, чтобы помочь тебе разобраться в ее природе. Вот, например, можно разжечь огонь, сунуть в него пальцы и опалить их, а можно сначала все про огонь узнать, что это, какова его природа, какой он бывает, чем его кормить и как поддерживать, химический состав и все прочее. И все равно — ни одно из этих знаний само по себе не предохранит тебя от ожогов. Но если ты понимаешь природу явления, в дальнейшем тебе будет проще им управлять.

— Да это все хорошо, но где же явление-то? Этот самый огонь, как ты говоришь?

— А что в таком случае ты понимаешь под этим словом? Магия — она для тебя в чем? Что это такое?

Я задумалась. Почему-то этот простой вопрос как-то не приходил мне в голову в таком виде. Чтобы не показаться дурой, я решила ответить словами своей наставницы.

— Чтобы делать всем как можно больше добра. — И, подумав, добавила еще, уже от себя: — И еще, может быть, чудо? Ну, вроде любви?

Она поморщилась, как будто в рот ей попало что-то горькое.

— Нет. Никаких чудес тут нет и быть не может. Магия — это прежде всего большая ответственность. Потому что каждое твое действие может так отозваться, не расхлебаешь… Знания, умение думать. Много работы — это да. А любовь…

Она усмехнулась, но как-то криво.

— На любовь, впрочем, это, возможно, и похоже. Немножко. Скорее даже на брак. Если ты им занимаешься, работаешь, отвечаешь за него — будут тебе и любовь, и счастье. И даже немножечко чуда, может быть. Только чудо это… Как бы сказать… Рукотворное. Что совершишь, то и получишь.

Я затрясла головой.

— Нет. Я с тобой не согласна. Может, это только у вас так, а у нас… — Я хотела сказать: в нашем, светлом, мире, но вовремя остановилась. — У нас это настоящее чудо. Магия — это удовольствие, романтика и вообще радость. Потому что мы хотим всем сделать добро. Чтобы мир стал лучше, вот!

— То, о чем ты сейчас говоришь с таким неземным восторгом, — отрезала она, — вообще никакая не магия, а просто напыщенная болтовня. С точки зрения магии это, чтоб ты знала, практически невозможно. Именно — практически, понимаешь. Магия — очень конкретная наука, а что такое — добро? И уж тем более — всем. Каждый ведь понимает добро по-своему, так как ты можешь об этом знать? Максимум, что ты можешь в этом направлении, — это сделать что-то хорошее лично для себя.

— Да нет же! Я вообще не должна думать о себе! Это плохо.

— Ты только о себе и можешь думать, как ты не понимаешь? Ты можешь судить и решать только для себя. Нельзя решать за других. И никогда нельзя делать для других то, о чем они не просили. Это не добро, от этого может быть только вред.

— А как же тогда быть хорошей?

— Не делать зла. Вот зла своей волей делать нельзя никому, во всяком случае без нужды.

— Какая же может быть нужда?