Сказки о невозвратном

дойти.

— Может быть, к Лине? — с надеждой спросила я. — Она бы мне отдавала.

— Нет, так не получится, — покачала она головой. — Сказать правду я им не смогу, а заставлять не хочу. Нужно что-то другое. Может быть, я смогу тебе в школу писать?

В конце концов мы решили, что я просто открою на почте ящик до востребования и сообщу ей номер.

В оставшееся время наставница попыталась ввести меня, насколько возможно, в курс дела.

— Наш мир, мир светлой магии, — говорила она, и ее глаза сверкали точь-в-точь, как окружающее ее голубое облако, — это мир добра. Магия дана тебе, чтобы вершить добро, и, совершая его, ты не должна думать о себе. Это не всегда просто, магия — это большая честь, но твоя цель настолько высока, что ничто не должно тебя смущать. Светлая магия — наивысшая, самая лучшая форма магии, и, встав под наши знамена, ты должна нести ее с честью. Не слушай никого, а особенно темных, — она со значением огляделась по сторонам. — Они могут говорить тебе, что все одно и то же, что можно колдовать для себя — не верь. Ты — не такая, ты другая, ты несешь в мир свет и добро. Только таких мы и пускаем в наш мир, только таким в нем и место. Ты должна помнить, кто ты и кто все другие, и не должна доверять им, и не должна допускать их до себя близко, иначе… Впрочем, неважно. Если у тебя будут вопросы, или что-то неясно, или все что угодно — пиши мне. Я расскажу о тебе кому нужно, я спрошу, и вместе мы что-нибудь придумаем. И еще — ты не должна никому рассказывать, с кем ты живешь.

— А что тогда будет? — спросила я. — В смысле, я не буду рассказывать, но все-таки… Если это станет известно?

— Это не должно стать известно. У меня тоже могут быть… ээ-э… неприятности… Я, конечно, узнаю и выясню, но пока, на всякий случай… Дети не отвечают за родителей, но лучше мы… Впрочем, я вспомнила, в случае чего ты всегда сможешь отречься от своей матери, — добавила она с облегчением и снова горячо заговорила о том, как мне повезло.

Мы проговорили до самого вечера. Потом наставница распрощалась со мной, обняла и расцеловала в обе щеки, я проводила ее до выхода на дорогу и вернулась домой.

На следующий день, рано утром, я проснулась — а она уже была дома, сидела за кухонным столом с чашкой чая. Наверное, она как-то догадалась о том, что происходило тут в ее отсутствие, но ничего не сказала. Только окинула меня, вошедшую в кухню, понимающим и как бы оценивающим взглядом с головы до ног.

Да, я тоже заметила нечто новое — ее, как и мою наставницу, окружало сияние. Только не такое яркое и не голубое, а красновато-коричневое, и посверкивало оно не серебристыми, а скорее золотистыми искрами.

Я решила, что об этом можно спросить.

— Так это оно и есть, — улыбнулась она в ответ.

— Что — оно?

— Поле. Признак наличия магии.

— А почему… Почему его раньше не было?

— Оно всегда было. Просто раньше ты не могла его видеть, а теперь, судя по всему, можешь.

— Значит, и у меня должно быть такое.

— А оно и есть. Ты просто погляди внимательно.

Я побежала к зеркалу в ванной. И действительно, там, вокруг зеркального отражения моей головы, явственно светилось такое прозрачное, светло-розовое, серебристое… Класс!

Я вернулась на кухню.

— Ну, увидела?

— Да, здорово. А как ты? То есть Алекс? То есть — ну вообще? Все нормально?

— Да, очень хорошо. Прекрасный мальчик, здоровенький. Вот, гляди, у меня и фотографии есть.

На фотографиях был, конечно же, Алекс, держащий на руках еле различимого в кульке из пеленок младенца. И опять Алекс, на сей раз рядом с женой, и просто его жена, и опять младенец-кулек. Но я заметила — вокруг Алекса даже на фотографии различался слабый ореол, и вокруг младенца, пожалуй, тоже. Только цвет было не различить. Хотя ясно, какой он там должен быть, что уж. Ну и пусть. Я теперь тоже не одна.

Спустя несколько дней она позвала меня к себе в комнату.

— Скажи мне, — спросила без всяких предисловий, повернувшись мне навстречу от своего стола, — А что с твоим обучением?

Я догадалась, что она имеет в виду не школу, а что ответить — не знала. Но ответить что-то надо было, а то она подумает, что мы…

— Им займутся, — неопределенно сказала я.

— Да? Кто это, интересно, будет конкретно?

— Ну-у… Это пока не определено, но со мной свяжутся. — Я старалась, чтобы мой ответ прозвучал как можно более важно.

— Не морочь мне голову. Свяжутся. Я-то не первый день живу и отлично знаю, что никто — слышишь, никто — не будет за просто так «связываться» с обучением чужого ребенка. Это долго, и тяжело, и совсем не бесплатно. На это много магии уходит, чтоб ты понимала. Такое только своим отдают.

— Это у вас, может, все только о своих думают, — запальчиво возразила я. — А у нас, в нашем мире…

— В каком это — вашем? — Она подозрительно сощурилась.

— В нашем, светлом мире. У нас все добрые и думают о других, — ответила я, но уже не так уверенно.

— Ох ты ж господи, — вздохнула она, берясь руками за голову и запуская пальцы в копну своих спутанных волос. — Уже научили! Успели! Очень характерно — толку чуть, знаний нет, зато мозги уже промыты. В общем, так. Нет никаких разных миров. Мир — един, он один для всех, и все в нем живут как могут. И те, у кого есть магия, и те, у кого ее нет, и светлые, и темные, и звери, и птицы. Все едино для всех. Мир один, и магия в нем одна. Отличаются только способы взаимодействия с этим миром. У тебя — такой, у меня — другой, еще у кого-то — третий. Понятно, что каждому при этом приятнее и легче общаться с теми, чей способ восприятия мира похож на твой, вот и все. И никаких других, отдельных миров. Чтоб я больше этого не слышала.

— Меня предупреждали, что ты будешь говорить что-то в этом роде, — не сдавалась я. — Просто вас не пускают в наш мир, вот вы и…

— Мне все ясно, — отрезала она, не вступая в дальнейшую дискуссию. — Учить тебя, красотка, придется мне. Иначе у нас тут такое начнется… В общем, чему смогу, я тебя научу, там все-таки есть кое-что для всех одинаковое, а уж дальше пусть сами разбираются. Связываются, занимаются, как хотят. А пока будешь слушать меня.

Я хотела было возразить, но не нашлась — как.

— Вот тебе книги, — говорила тем временем она, подымаясь из-за стола и вытаскивая откуда-то из своих ящиков стопку пыльных томов. — Будешь читать по одной, начиная с верхней. Если что непонятно — спрашивай. Как прочтешь каждую — приходи, будем обсуждать. Это, конечно, не самый эффективный способ обучения, но лучше, чем ничего. Договорились?

— Ага, — кивнула я, прижимая к себе пыльные сокровища. На самом деле я была очень довольна. Книги — это книги, там наверняка все по делу, я сама отлично разберусь, и при этом она не сможет полоскать мне мозги своими темными штучками. А вопросы, если что, я могу и своей наставнице написать.

Я радостно прибежала в свою комнату, села за стол и нетерпеливо схватила самую верхнюю в стопке книгу. «Справочник по садоводству в условиях умеренного климата» — гласило название.

— Это! Что это такое?! Что ты мне вообще дала?! Ты издеваешься? — Я ворвалась к ней в комнату и, не в силах сдержать возмущение, плюхнула книгу перед ней на стол. — Не смешно!