Мое пробуждение было медленным и тягучим. Так бывает, когда просыпаешься, выздоравливая после какой-нибудь тяжелой болезни. Ты уже здоров, и чувствуешь это внутри себя, но силы еще не вернулись, и тело тянется в блаженной легкой истоме, и ты не торопишься открыть глаза. Даже зная, что впереди тебя ждет хороший день, ты все равно не спешишь покидать свой уютный кокон этого сонного состояния блаженной лени, и, хотя решение уже принято, все еще продолжаешь балансировать на грани сна и яви, здоровья и болезни, ночи и дня, и можешь лежать в таком состоянии почти бесконечно.
Мне было тепло и мягко, у меня — кажется — ничего нигде не болело, я ощущала себя непривычно здоровой и целой, и так не хотелось открывать по-настоящему глаза. Хотя бы потому, что мне было хорошо здесь и сейчас, а там, по другую сторону сомкнутых век, все могло оказаться совсем по-другому.
Стоп! А ребенок?! Где он?! Резко отбросив блаженство вместе со сном, я подскочила на кровати. Что это? Где я вообще?
В комнате вокруг меня стоял синеватый полумрак, сквозь который из-за окна, прикрытого плотно задернутой занавеской, пробивался неясный свет. Какой знакомый узор… Эти птицы, эти круги на серо- голубом фоне, я видела их бессчетное количество раз, по утрам, давно… Стол, стоящий у окна, книжные полки, книги, и этот запах, такой привычный, такой родной и уютный, запах тепла, дома и общего благополучия, куриный суп…
Я была в своей собственной комнате. Не той, которую обставляла и обживала сама, когда-то давно, в другой жизни, а в той настоящей, которая была моей еще раньше, всегда, в которой прошло мое детство, где я…
Выдохнув, я снова с облегчением опустилась на подушку. Если я здесь, дома, значит, и с моим мальчиком все будет хорошо, ничего другого просто не может быть, и тогда можно еще немного расслабиться и подремать, пока ничего…
Поблизости раздались осторожные шаги, дверь приоткрылась и вошла она. Мама. Такая настоящая, такая родная, моя. В своем всегдашнем, таком привычном и знакомом, бархатном халате до пят. Как хорошо.
— Ну? Проснулась? — обратилась она ко мне. Потом, не дожидаясь ответа, прошла через комнату к окну и отдернула занавески. В комнату хлынул солнечный свет. — Как ты себя чувствуешь?
— Да вроде… Вроде нормально, — не очень уверенно ответила я, прислушавшись к себе. — Вроде нигде не болит…
— И слава богу. Я уж вчера тебя чинила-чинила. Значит, все сделала, не проглядела ничего. Там много работы было, — улыбнулась она. — Ну ничего. Надо будет — еще доделаем. Супа тебе принести?
— Ага, — радостно кивнула я. — А где малыш?
— Спит. Не волнуйся, с ним все нормально. Я его покормила, уложила… Знала б ты, какое это счастье, когда ребенка можно просто вот так покормить, не прибегая к щипцам…
— К каким щипцам? — испугалась я. — Чем ты его кормила?
Она рассмеялась.
— Да не волнуйся ты. Нормально покормила, детской смесью из бутылочки, все как надо. А щипцы… Обычные щипцы, для барбекю. Был у меня, знаешь, такой запатентованный метод.
— Зачем?
— Ну как зачем? Ты же, когда маленькая была, со своим светлым полем, к тебе ж было не подойти. Как чувствовала мое темное рядом, такой крик подымала… Приходилось выкручиваться.
Поле! Я сразу все вспомнила.
— Мам! А как же теперь… Ведь я… Скажи, что случилось с моей магией? Можно будет это как-то поправить?
Она посерьезнела и покачала головой. Подошла поближе, осторожно присела на край кровати и погладила меня по голове. Я пододвинулась и уткнулась лицом ей в колени, в мягкий бархат халата.
— Нет, детка, боюсь, тут уж ничего не сделаешь. Твоя магия ушла. Это роды. Когда ты рожала, при взаимном наложении полей… Понимаешь, ведь этого в принципе не должно происходить, там такие эффекты… В общем, с тобой получилось так. А могло быть и еще хуже. Чудо, что вы оба остались живы…
— Да, но он… Ребенок… У него-то есть аура… То есть поле!
Она кивнула, и, хоть
— Есть. Еще какое. Отличное темное поле. Плотное, большое. Красота.
— Ну а я?
— А ты… Знаешь, я ведь думала обо всем этом. Пока лечила тебя, и потом тоже. В принципе, получилось так, что круг как будто замкнулся — твоя светлая магия ушла, у меня, темной ведьмы, появился такой же темный внук… Может быть, так и должно был о быть с самого начала… Если подумать, именно это и было бы правильно. Так что — лучше поздно, чем никогда.
Я была настолько потрясена, что едва не вскочила.
— Мама! Что ты такое говоришь! Как ты можешь! Это же магия, моя магия… Как я теперь буду без нее жить?!
Она посмотрела мне прямо в глаза.
— Да так и будешь. Как живут те, у кого никогда ее не было. Таких, знаешь ли, гораздо больше, и ничего, у них совсем неплохо получается…
— Я тебя не понимаю. Чтобы ты, и такое… Ведь магия, наш магический мир…
Она фыркнула.
— Наш… С каких это пор он стал наш? Помнится, ты раньше считала, что даже мы с тобой существуем в разных мирах, потому что я недостаточно прекрасна для вашего мира.
Я опустила глаза. Она была права, и я не знала, что сказать ей на это. Разве что мне казалось, что теперь… Но нет…
Заметив мое смятение, она заговорила снова, явно смягчившись.
— Перестань. На самом деле все в порядке. Могло быть гораздо хуже, и нечего себя терзать. А мир… На самом деле он один для всех, тот же самый, и хорошо, если ты теперь это понимаешь.
— Толку-то с этого понимания, — снова не выдержала я. — Ну что я тут буду делать? Без магии? Чем буду заниматься?
Она пожала плечами.
— Да тем же самым и будешь. Чем ты занималась до этого?
— Я… Ну… Ну как бы это сказать… В общем, я так или иначе играла словами, чтобы они…
— И что тебе мешает делать это дальше?
Я растерялась. С одной стороны, казалось, почему бы и в самом деле нет, а с другой… Ведь магия…
— Да, но я… Как бы… Ведь без магии…
Она нетерпеливо перебила мой сбивчивый лепет.
— Конечно, тебе будет труднее, чем раньше, никто не спорит. Но если ты действительно захочешь, у тебя все равно все получится. Более того — у тебя все равно будет получаться лучше, чем у других, потому что ты знаешь, как нужно. Магия кончилась, но мастерство, если оно у тебя было, никуда не делось. Это разные вещи, понимаешь? Схожие, но все-таки разные. Это как суп — научившись однажды его варить, ты сможешь делать это всегда, с магией или нет. С магией легче, особенно во время обучения, но — и только.
— Легче? С магией? Это после того, что мы…
— А ты без нее пробовала? — усмехнулась она. — Учиться вообще нелегко. И жить нелегко. И детей нелегко воспитывать.
— Кстати, вот детей, — встрепенулась я. — Ну как, как я буду без магии воспитывать такого ребенка?
Она вздохнула. Помолчала. Протянула руку и снова медленно погладила меня по голове.
— Отлично будешь воспитывать. Все у тебя получится. Потому что вот тут-то уж магия совершенно ни при чем, можешь мне поверить. Без нее даже лучше.
