зашкаливает.
— Ладно, я объясню, хотя уверена, что ты все понимаешь. Просто хочешь, чтобы я вслух произнесла.
— Вот блин!
— Мы решили пойти вместе на Бергмана. Вдвоем. Ты притащил Эрнеста.
— Он прицепился, когда я ему сказал, что мы идем на «Змеиное яйцо». Он всю жизнь мечтал этот фильм посмотреть.
— Ладно, мало того, что ты его привел, так ты еще и забрал у меня билет, кинул меня одну, а сам пошел смотреть фильм с ним.
— Я тебя не бросал одну, ты была с отцом. Ежу понятно, что у твоего отца хватит денег, чтобы купить билет у перекупщика или заплатить контролерше и провести дочь на сеанс. Что он и сделал. Ты же в результате фильм-то видела. Так в чем проблема, не пойму!
— Я была не с отцом! Я была с тобой! Я с тобой пришла, а отец оказался там случайно.
— Да какая разница! Главное, он тебя провел, а если бы я оставил Эрнеста и пошел с тобой, то он бы уже билет не купил.
— Да мне срать на этого Шустова!
— Не будь такой вульгарной. Тебе, может, и срать, как ты выражаешься, а мне — нет. Эрнест — мой лучший друг. У него очень тяжелый период в жизни, очень. Он расстался с любимой женщиной и очень страдает. Он несколько раз пытался покончить с собой. Он и так обиделся на меня, что я поехал в Питер с тобой, а его бросил. Если бы мы с тобой пошли в кино без него, он бы мне не простил. Это мужская дружба — тебе не понять.
— Да, это точно. Где уж мне! Меня выставить на посмешище — это пожалуйста, а его, такого ранимого, обидеть — ну не дай бог.
— А ты считаешь, что я должен пожертвовать своим другом, которого знаю сто лет, ради тебя, с которой я знаком несколько месяцев?
Я бросила трубку. Он сразу же перезвонил.
— Давай сходим на Вендерса. Новый его фильм — «Небо над Берлином», говорят, абсолютно гениальное кино.
Я молчала.
— У него есть такой старый фильм, «Алиса в городах» называется. Очень поэтичный. Видела?
— Нет.
— Надо посмотреть. Ты чем-то похожа на ту Алису.
— А про что там?
— Ну что я буду тебе пересказывать, тем более это Вендерс, его словами не передашь. Посмотри, а то пока ты этот фильм не видела, считай, что еще не родилась. И у Скорсезе есть фильм — «Алиса здесь больше не живет». Не видела, конечно?
— Нет.
— Там тоже Алиса все время тусуется и исчезает. Такая вот природа у вас, у Алис.
— Я никуда не исчезаю, Сережа. Я здесь.
— Ну, значит, в шесть на нашем месте, — и повесил трубку.
Когда мы встретились, он был преисполнен таинственности.
— Хочу показать тебе одно место. — И все, больше из него ничего вытащить не удалось.
Мы приехали на «Библиотеку имени Ленина» и пошли в сторону старого здания Университета на Моховой. Свернули в переулок. Громов остановился над люком в асфальте.
— Так, кажется, здесь, — он нагнулся и попытался сдвинуть крышку люка. Та не поддалась. — Ага, значит, следующий.
Он прошел вперед по переулку, глядя себе под ноги. Перед следующим люком он сел на корточки и оглянулся на меня.
— Думаю, этот.
Я понятия не имела, о чем он говорит. На этот раз он довольно легко отодвинул крышку люка и заглянул вниз.
— Точно, здесь. Ну, полезли, — Громов отодвинул крышку еще немного.
— Давай ты первая, а я следом. Нужно будет потом задвинуть крышку назад, а она тяжелая, у тебя сил не хватит.
— Это что, ролевая игра «Дети подземелья»? Никуда я не полезу. Я еще не совсем спятила по канализационным люкам тусоваться. Я не копрофилка, знаешь ли.
— Вот дура! Это не канализация. Это подземный ход в одно интересное место. Здесь есть лестница, посмотри сама. Да нагнись же, не бойся.
Он с силой пригнул меня к люку, я заглянула в провал — кромешная темнота, не видно ничего.
— Вот ступеньки, видишь?
— Вот эти тоненькие полосочки в отвесной стене?
— Они крепкие, вбиты намертво. Надо будет спуститься вниз, там будет довольно длинный ход типа узкого коридора, а потом мы попадем туда, куда, собственно, хотим попасть.
— А что это вообще такое? — мне было страшно и любопытно одновременно. Лезть вниз, в полную неизвестность, ужасно не хотелось.
— Ну, считай, что ты — Алиса, а я — Белый кролик, и ты лезешь за мной в тайный лаз.
— Ага, но она-то как раз упала.
— Но попала в Страну чудес.
И мы, не сговариваясь, запели из Jefferson Airplane — White Rabbit (Белый кролик):
— О'кей, раз ты такая трусливая, я полезу первым, а ты за мной. Потом как-то вместе попытаемся закрыть люк.
И с этими словами Громов полез вниз. Я стояла и смотрела на него, но с места не двигалась. Когда его голова скрылась в люке, я все никак не могла решиться.
— Давай же лезь, — раздался его приглушенный голос из-под земли. — Опусти ноги, я тебе их поставлю на ступеньки.
Я села на край люка и опустила ноги вниз.
— Да не так. Повернись, стань раком над люком. Теперь давай ногу.
Я почувствовала, как он схватил мою ногу и потянул вниз.
«Господи, спаси, сохрани и помилуй! Я сейчас наебнусь не по-детски».
— Теперь давай вторую ногу. Подожди, у тебя же есть зажигалка или спички? Дай мне.
Я стояла на ступенях и держалась руками за край люка. Громов был подо мной.
— О, опять эти колготки в сеточку. Прекрасный вид, — он погладил меня по ноге, — как хорошо, что ты надела юбку. Ну вот, у меня встал. И как я теперь буду лазить по отвесным стенам? Попробуй закрыть люк.
Как он и говорил, крышка была слишком тяжелой, и сдвинуть ее одной рукой (другой я судорожно цеплялась за металлический обруч) я не могла. Громов встал на ступеньку ниже меня, плотно прижал меня к стене — я почувствовала, что у него на самом деле эрекция, — и закрыл люк. Стало совершенно темно.
— Мне страшно. Мы сейчас упадем, разобьемся, и наши трупы никто не найдет.
— Наутро там нашли два трупа, — он чиркнул колесиком зажигалки, — видишь ступеньки? Ну,
